Онлайн книга «Отрок. Бешеный Лис»
|
Стояли тоже непросто. Никакой аморфной толпы не было. Рядовые ратники кучковались вокруг своих десятников, обозники, из бывших строевых ратников, которых возраст или ранения заставили покинуть боевой строй, — вокруг Бурея, тоже имевшего права десятника, и только семеро человек — остатки невезучего десятка Акима — оказались неприкаянными и, видимо чисто инстинктивно жались к десятку Луки Говоруна. Староста что-то бубнил, отчитываясь о доходах и расходах сотенной казны, а народ позевывал и поеживался — поднялись ни свет ни заря, потому что день предстоял хлопотный. Наконец финансовый отчет, из которого подавляющее большинство собравшихся поняло только то, что какое-то количество средств в казне есть, закончился. — Об чем еще поговорить надо? — староста традиционно откладывал главное событие напоследок: после получения жребиев собравшихся на месте уже не удержишь никакими силами. — Кто чего сказать или спросить хочет? — А что здесь малец делает? Бурей, как и в прошлый раз, даже не повернулся в Мишкину сторону, впрочем, ни на кого другого он тоже не смотрел, прогудел свой вопрос себе в бороду, словно размышлял вслух. — Отрока Михаила привел девятый десяток, — Аристарх повернулся к Говоруну. — Лука, отвечай! — Отрок Михаил был послан в дозор вместе с моими людьми… Говорун он и есть Говорун. Далее последовали: красочное описание оперативной обстановки на маршруте движения воинской колонны, не менее красочное описание коварства врага, замыслившего поголовно истребить славных ратнинских воинов, подробная характеристика соотношения сил в начале, кульминации и концовке боя… Мишке так и представилось: лежит раненый мальчишка на высотке за пулеметом, а на него со всех сторон надвигаются несметные толпы врагов под барабанный бой и стройными рядами, как в кинофильме «Чапаев». — …А потому тридцать шесть ратников посчитали, что отрок Михаил имеет право на долю в добыче. Ущерба же остальным от того не будет, потому что трое ратников за провинность лишены своих долей вообще, а семеро получат половинную долю. — Что скажете, честные мужи? Самым первым голос подал Пентюх — муж Доньки: — Гнать! Не давать ничего! Право голоса он имел, поскольку дважды, по молодости, участвовал в бою. Оба раза, правда, совершенно неудачно. В первые же минуты его вышибали из седла, но, проявляя удивительную юркость, Пентюх умудрялся не дать затоптать себя насмерть и отделывался только ушибами да переломами. После второго раза его списали в обоз, против чего он сам ни словом не возразил. Однако факт оставался фактом: какое-то время Пентюх был строевым ратником, и право голоса, по обычаю, за ним сохранялось. — Не было такого раньше, не по обычаю! Это подал голос кто-то из десятка «лидера оппозиции» Пимена. — Было! Два раза! — опять голос из обоза — кто-то из бывалых ветеранов. — Один раз твоего отца, Аристарх, так наградили за то, что, раненый, коня насмерть загнав, донес важную весть и тем всю сотню выручил. Другой раз Луку Говоруна приветили. Это многие помнить должны. Ему еще и пятнадцати годов не было, а он тогда семерых половцев из лука положил, а один из тех половцев ханом оказался! Было, по обычаю! — Как решать будем, Корней Агеич? По обычаю, можно и так, и эдак. Раз такое уже было, то можешь ты повелеть следовать примеру пращуров. Но если есть сомнение, подходит ли нынешний случай под обычай, можно и всех спросить. — Ну да! — снова заорал Пентюх. — Он сейчас своему вну… Бурей даже поленился рукой пошевелить, лягнул Пентюха пяткой. — Кхе! Случай сомнительный. Пусть все решают, а ты, Аристарх, в сотенную летопись все три случая впиши, чтобы при нужде свериться можно было. «Так я до этой летописи и не добрался, а жаль, много там интересного, наверно, есть». — Так, слушайте все! Если посчитаете, что отрок Михаил награды достоин, говорите «да», если думаете, что недостоин, говорите «нет». Всем понятно? — Понятно! — Давай, время не тяни. — Не дураки, чего каждый раз… — загомонили собравшиеся. — Тихо! Первый десяток! Данила? — Аристарх начал перекличку. — Три голоса. Да! — Второй десяток. Егор? — Семь голосов. Нет! — Третий десяток. Фома? — Шесть голосов — «да», один голос — «нет». — Четвертый десяток. Пимен? — Пятнадцать голосов. Да! «Странно, вроде бы Пимен должен был своих против настроить? Или он что-то крутит?» — Пятый… эх! Нет пятого. Шестой, гм, десяток. Анисим? — Да какой я теперь десяток? Один голос. Да! «От него люди к нам ушли и другого десятника себе выбрали — Игната». — Седьмой десяток. Глеб? — То же самое! — Да или нет? — Да! Один голос, чтоб вас всех! «От него тоже ушли, но Аким не справился». — Восьмой… тоже нет… Девятый. Лука? — Десять голосов. Да! — Десятый. Алексей? — Десять голосов. Да! — Одиннадцатый… Корней Агеич, ты Игната десятником утверждаешь? — Утверждаю! — Одиннадцатый десяток. Игнат? — Девять голосов. Да! — Так, а с этими что делать? Из десятка ушли, десятника нет — Лука, ты их к себе берешь, что ли? «Сироты» нестройно загалдели: — Хотим обратно Глеба десятником! — Это как? Вы же от него ушли, а сотник вам разрешил себе десятника избрать. — Да не уходили мы… его дома не было… — Нет, вы слыхали? — Аристарх оглядел собравшихся, словно сомневался, что его слышно всем. — Десяток своего десятника найти не может! Вы что, все пьяные были? — Искали мы… времени мало было, Лука торопил… ну вот… временно, в общем… думали: догонит. — Глеб, ты где был-то? В толпе послышались смешки: — Ну мало ли… по делам… отлучился. — Ага! У вдовца дел много! — А как дело-то зовут? — Так у него чуть не каждую неделю… новое дело. Не упомнишь! — Хоть бы упреждал: сегодня, мол, такое дело, а завтра… Аристарх немного послушал галдеж, потом хлопнул по столу ладонью. — Тихо! Развеселились… Корней Агеич, десятник без десятка, десяток без десятника, да еще и обгадились. Позорище! До казни дело довели! И этот… кобелина, дела у него! Решай, сотник, время идет! Дед с сомнением поглядел на оставшегося без подчиненных десятника: |