Онлайн книга «Отрок. Бешеный Лис»
|
Дед снял шапку и с достоинством склонил голову: — Илья Фомич, милости просим сегодня отужинать и познакомиться с новой родней. — А… Э… Благодарствую… Это как же? Меня? — Тебя, тебя. Окажи честь, не побрезгуй. — Да я… Ой! Илья спохватился и сдернул с головы шапку. Поклонился в пояс и даже не проговорил — пропел: — Благодарствую на приглашении, Корней Агеич, буду непременно. «Во как ритуал помогает! Сразу и косноязычие пропало». — У тебя, Илья, — вспомнил дед, — еще какое-то дело было? — Да так, дельце небольшое. Корней Агеич, продай мне одну холопскую семью. — Что-о-о? Да ты никак разбогател? — Ну, не так чтобы очень, — Илья скромно потупился. — Продай, тебе же все равно такую прорву народу девать некуда, вон третью ночь за тыном сидеть будут. — Это моя забота! Ты сам-то как целую семью до новин прокормишь? — А это уже моя забота! Бойкость возвращалась к Илье прямо на глазах. — Кхе, Михайла, продать, что ли? Или самим сгодятся? — С условием, деда. Если Илья согласится стать обозным старшиной Младшей стражи и будет учить в воинской школе обозному делу. Тогда ему для своего хозяйства времени будет мало оставаться и понадобятся холопы. — Слыхал, Илюха? — Э, подумать надо, Корней Агеич. — Ну когда подумаешь, тогда и приходи. — Не-э-эт, тогда уже поздно будет. Ладно, согласен. Но с Буреем ты сам договоришься. Идет? — Идет. Гривна. — Что «гривна»? — За семью — гривна серебром. — Корней Агеич, да помилосердствуй, это ж разве цена? — Не хочешь — не бери. — А может, отдашь за пятнадцать кун? — Пьяниц и бездельников или баб без мужика. — Семнадцать кун! — Двадцать три! — Восемнадцать! — Двадцать две! — Сойдемся на двадцати? — По рукам! — По рукам! Дед с Ильей зафиксировали сделку рукопожатием. — Завтра с Лаврухой пойдешь за тын, — распорядился дед, — он тебе семью укажет. А серебро — сейчас. — А золотом не возьмешь, Корней Агеич? — Да ты и впрямь разбогател! А торговался-то! Где взял? — Гм… Так это… Там уже нету. — Да не жмись ты, поведай по-родственному, чай, не чужие теперь. — Михайла мне присоветовал под идолами на капище покопать… Ну вот… Я и говорю: век благодарен буду. Я и подарок припас, в благодарность, значит. Вот. Илья полез за пазуху и извлек на свет еще один тряпичный сверток. Размотал тряпочку. — Вот, я думаю, в самый раз будет. Дед и внук хором ахнули: на ладони у обозника стояла миниатюрная бронзовая статуэтка — вздыбившийся в хищном прыжке лис. Чеканка была исполнена настолько искусно, что обозначены были даже встопорщенная на загривке шерсть, когти на лапах и клыки в ощеренной пасти. — Кхе… Да-а-а… Где ж ты красоту такую?.. — Да там же, под идолами. — Это же что получается? — дед почему-то адресовал свой вопрос Мишке. — Волхв, паскуда, на нашем родовом знаке ворожил? — Может, и ворожил, деда, так ведь не вышло ничего. — Как это «не вышло»? А как он убег так легко? — Кто убег, Корней Агеич? — всполошился Илья. — Волхв? Ну, я пропал! Как дознается, что это я капище разворошил, тут и смерть моя. — Кхе! М-да… Дед многозначительно глянул на Мишку, потом сочувствующе на Илью, потом снова на Мишку, но уже сердито. Надо было срочно разруливать ситуацию. — Погоди помирать, Илья, — торопливо заговорил Мишка. — Кто знает о том, что ты на капище добычу взял? Обозники? — Да что я, совсем дурной? — возмутился Илья. — Только Бурей. Он за это у меня половину добычи забрал. — Ну, тогда все не так страшно, даже совсем не страшно, — принялся успокаивать обозника Мишка. — Смотри, Илья, придет волхв на капище, а идолов нет. Вы же их пожгли? — Пожгли. — Ага. Земля разворочена. Вы же землю разворошили, когда идолов выворачивали? — Разворошили. — Ну вот. Значит, никто не копался, а сокровище случайно нашли, когда столбы выворачивали. Неизвестно, на кого и думать. Вернее, известно — сразу на всех. А на всех он и так злой, хуже уже не будет. — Ага. Вроде бы так, — неуверенно согласился Илья. — А если он свое золото на расстоянии чуять умеет? «Едрит тебя, естествоиспытатель хренов, пытливый ум, твою бабушку…» — И это не страшно. Ты с Буреем ровно пополам поделился? А сейчас из своей половины за холопов расплатишься, да еще и лиса мне подарил. Значит, у тебя уже меньше половины. Что он лучше почует: большую часть или меньшую? Большую! А она теперь у Бурея. Вот пусть к нему и идет. Бурею что волхв, что медведь, что сам леший. Башку мордой к заду вывернет и скажет, что так и было. — Кхе! Понял, Илюха? — взбодрился дед. — Наука! Где-сунь-хренизация называется. — О, как! — изумился обозник. — А ты думал! — дед приосанился. — У нас все серьезно! — Ну, если наука… тогда оно конечно… — Или ты Бурея обнес и себе больше половины оставил? — поинтересовался дед. — Ну да, его обнесешь! — Тогда доставай золотишко. Илья в третий раз полез за пазуху. «Да что у него там, чемодан, что ли?» — Вот, Корней Агеич. Примешь за двадцать кун? На ладони у Ильи лежали две золотые монетки с арабскими закорючками. «Динары. Что-то он вроде бы много дает. Два динара за двадцать кун. Какой, блин, пробел в образовании! Знаю, что в золотом соверене — двадцать серебряных шиллингов. Правда, соверенов сейчас, кажется, еще нет. А сколько серебряных дирхемов в динаре? Без понятия. Что дороже: дирхем, шиллинг или куна? Ни бум-бум. На Руси своей монеты сейчас не чеканят (не те товарно-денежные отношения), пользуются привозными. Льют из серебра гривны и отрубают от них сколько надо, чтобы рассчитаться. В гривне — двадцать пять кун, или двадцать ногат, или пятьдесят резан. Черт ногу сломит! Все-таки два динара за двадцать кун, по-моему, многовато. Илья, похоже, настоящей цены золотым монетам не знает. А дед? Должен знать — он и в Киеве, и даже в Херсонесе бывал. Неужели надувает Илью? И не скажешь ведь ничего. С другой стороны, в том же Херсонесе целую семью за два динара хрен купишь. Один здоровый мужчина больше стоит… Кажется. Ничего не знаю, как слепой!» |