Онлайн книга «Сюрприз под занавес»
|
Наконец Динка сползла с подоконника и изумленно прошептала: —Томик… —Точно. Это я. —Ты встала… —Мне тоже так кажется. —А я… Тамара с силой захлопнула книжку и грозно спросила: —Что — ты? Динка не нашлась с ответом. Опустила голову и зашаркала по паласу босой ножкой. Пепельные кудряшки падали на лицо, и Тамаре оставалось только гадать — смущена ли племянница, чувствует ли себя виноватой или просто придумывает какую-нибудь байку, чтобы сбить ее с толку. Тамара в очередной раз пожалела, что согласилась прихватить с собой Динку. И что вообще поехала в Питер. Что черт ее понес подслушивать глупую болтовню, насколько проще ничего не знать… Тощая фигурка в голубой пижаме вдруг показалась жалкой и беззащитной. Динка сопела и все ниже опускала голову. Видимо, нужные объяснения никак не находились. Тамаре стало смешно. В конце концов, Динка не сделала ничего плохого! Кажется. Если ограничилась лишь едой. Все взрослые лицемеры! Когда она стала взрослой? Тамара отбросила со лба племянницы шелковистые, совершенно Лелькины волосы и мягко повторила: —Что — ты? Динка подняла на нее ясные голубые глаза и прошептала: —Честное слово, я во двор не лазила! «Святая Богородица! Так глупая девчонка вовсе не считает преступлением свою вылазку на кухню за пирогами? Просто боится, что я решу — она нарушила мой запрет и снова гуляла одна?» Тамара проворчала: —А то я не знаю! Целый час твоими пятками любовалась. Пока ты болтала. Кстати, с кем? Тамара взяла щетку, поставила племянницу между ног и принялась расчесывать спутавшиеся за ночь волосы. Динка стояла смирно на удивление. Обычно она ойкала, айкала и уверяла, что так походит. И вообще — волосы можно просто пригладить рукой и перевязать ленточкой. Все-таки Динка чувствовала себя виноватой! Получается — четыре года не так уж и мало. С большим трудом выдавив из племянницы признание, что она накормила «бедного голодного дедушку» вкусными пирожками, Тамара решила лично оценить размеры бедствия. Нужно ведь знать, сколько именно пирожков они с Динкой умяли с утра пораньше? Хорошо, она вечером заметила, куда Вера Антоновна поставила эмалированную кастрюлю с пирогами. Тамара шикнула на предприимчивое Лелькино дитя: только Динки ей в качестве проводника и не хватало. Для полного и безоговорочного счастья. Она и без того его большой ложкой хлебает. Счастье, то есть. Вот как с поезда сошла, так и давится. Нет уж, пойдет одна. Лишь бы ни на кого не наткнуться! Тамара посмотрела на часы и ужаснулась: половина шестого. Она второй день подряд встает ни свет ни заря. Благодаря родной племяннице. Ну, Лелька!!! Оттягивать далее «выход в свет» не имело смысла, и Тамара с тяжелым сердцем пошла к двери. Зевающей Динке она строго-настрого приказала лечь в постель и до ее возвращения не высовывать из-под одеяла носа. И Крысу тоже спать! Порядок в комнате таким образом был наведен, больше ничто тут не держало, Тамара на цыпочках выскользнула в коридор и прислушалась. Тишина казалась полной. Ее нарушали лишь едва слышный шум воды из туалета и тиканье старинных настенных часов из гостиной. Судя по всему, гости и хозяева еще спали. Нужно поторопиться. Глупости! Она имеет полное право пойти на кухню. Например, напиться. Правильно, она хочет пить. И давно. * * * В кухне мерно урчал холодильник. Сквозь легкие прозрачные шторы в окно заглядывал сумрачный Петербург. Затянутое тучами небо и сегодня не обещало хорошей погоды. Тамара тяжело вздохнула: а где-то в Крыму люди обгорают на солнце! Тамара уже забыла, как оно выглядит. Голубая эмалированная кастрюля стояла именно там, где ее вчера оставила Вера Антоновна — на дальнем столе. Вот только крышка лежала рядом. Динка забыла вернуть ее на место. «Может, там полным-полно пирожков. Никто и не заметит, что Динка утащила несколько штук, — оптимистично подумала Тамара. — И мне не придется врать. Вера Антоновна и без того смотрит на нас волком. Из-за разбитой пастушки со свирелью. И как она могла упасть, ума не приложу. Еще и Динкина ваза…» Тамара заглянула в кастрюлю, брови ее поползли вверх, рот приоткрылся. Она не верила собственным глазам — пусто! То есть совершенно пусто. Абсолютно. Если не считать двух крошечных пирожков. Очень одиноких пирожков. Двух. Тамара судорожно вздохнула. Она прекрасно помнила, как домработница аккуратно укладывала в кастрюлю остывшие пирожки и при этом старательно пересчитывала их. Тамара пила молоко и слышала монотонный голос Веры Антоновны: «Сорок пять, сорок шесть, сорок семь…» Точно — счет подбирался к полусотне. Боже, неужели старый пират сожрал пятьдесят пирожков?! Пусть не очень больших, скорее маленьких, но — пятьдесят?! Или набил ими карманы? Якобы, в подарок голодному мальчику? Это сколько же раз Динка бегала сюда за очередной порцией? «Уф-ф-ф… Почему я не проснулась раньше?!» Тамара приложила к пылающей голове прохладную крышку и в панике закружила по кухне. Она не представляла, что сказать домработнице. Если только держаться партизаном и насмерть стоять на своем: мол, да — с пеленок грешу отличнейшим аппетитом, слопала четыре десятка и не заметила. И маленькая Динка заглатывала пирожки как удав, ничего не могла с ней поделать. Несчастная малышка совершенно оголодала в Череповце, все позвонки наружу, ребра вот-вот кожу прорвут, дитя лишь консервами питалось, а тут волшебная домашняя выпечка… «Убью Динку!» Нестерпимо захотелось пить. Тамара открыла холодильник, вытащила коробку с апельсиновым соком и протянула руку: подноса с высокими стеклянными стаканами на месте не оказалось. А ведь Вера Антоновна каждого гостя ткнула носом в этот поднос. И каждому указала СВОЙ стакан. Тамаре, например, достался с вишенкой. Динка выбрала себе с земляникой, неизвестный художник не поленился даже пчел нарисовать над ягодным кустиком. А этот… с именем… взял самый скучный — с узкой золотой полоской по краю. Тамара завертела головой и обнаружила поднос со стаканами в огромном старинном буфете. Настоящем монстре из темного дуба. —А говорила — поднос всегда будет рядом с холодильником,— хриплым шепотом предъявила претензии суровой домработнице Тамара. И испуганно оглянулась: не подслушала ли ее случайно Вера Антоновна. По счастью, Веры Антоновны в дверях не оказалось. Зато на пороге дежурил Крыс. Сидел столбиком и умильно морщил нос. Само собой, надеялся на подачку. Или на ранний завтрак. |