Книга Соль, страница 39 – Марк Хаскелл Смит

Он перечитал несколько раз, с трудом разбирая скверный почерк. Под воздействием пива некоторые буквы дрожали и расплывались, точно оптическая иллюзия. И все же Торк понял, что означает записка: Шейла жива.

Он потянулся к телефону, но осекся. Клайв запретил звонить из-за возможной прослушки. Действовать следует осторожно.

Торк вывалился из шале на пляж и побежал к ресторану. Нужно показать записку Клайву и Мэрибет.

Когда Сомпорн, явно успокоившийся, вернулся в хижину, Шейла сидела на кровати, завернувшись в полотенце, и пила виски. Сомпорну показалось, что глаза у нее заплаканные.

Она подняла голову.

— Я повела себя неправильно?

Капитан покачал головой, не в силах объяснить свою реакцию. Он ее хотел, очень хотел, правда! И с удовольствием занялся бы с ней сексом… Но он был дисциплинированным, профессиональным преступником. И буддистом. Преступная часть его существа знала, что за похищение по тайским законам полагается лишь короткое тюремное заключение, зато изнасилование считается крупнейшим преступлением и карается смертной казнью. Здесь, в джунглях, секс между ними мог происходить по обоюдному согласию, однако, оказавшись на свободе, она бы рассказывала эту историю совершенно иначе.

Несмотря на то что за свою жизнь Сомпорн-буддист нарушил все пять заповедей, он знал, что сейчас не в состоянии контролировать обуревающие эмоции. Оставалось лишь надеяться на самодисциплину и, понимая истинные мотивы своего поведения, сдерживать опрометчивые порывы.

— Нет, все хорошо.

— Тогда почему ты ушел? Я тебе не нравлюсь?

В голосе ее звучала такая грусть, точно эта женщина всю жизнь была одинока. У Сомпорна разрывалось сердце от сочувствия. Он присел на кровать рядом с ней и закурил.

— Ты мне нравишься. Очень сильно!

Выдохнув колечко дыма, потянулся за бутылкой виски, отвинтил крышку, долил немного янтарной жидкости в ее стакан, плеснул немного себе. Сделал небольшой глоток, как всегда, наслаждаясь ароматом алкоголя, мешающегося с табачным дымом, — крепкий, земной запах.

— Подай масло. Тебе нужно увлажнить кожу.

Шейла молча сбросила полотенце и, обнаженная, легла на кровать, а Сомпорн стал нежно и медленно втирать ей в кожу ароматическое масло.

* * *

Мэрибет откинулась на спинку стула, а Клайв тряхнул головой и придвинулся к ней, сверкая раздражающими, неестественно белыми зубами.

— Слушай! Что нужно сделать, чтобы затащить тебя в постель?

Он снова оскалился в ослепительной улыбке. Мэрибет задумалась. Раньше честным ответом было бы: «Нужно быть знаменитым». Теперь кое-что изменилось; правдивый ответ мог бы звучать так: «Нужно быть Венди». Но вместо откровенности она выбрала скромное:

— Каждый раз по-разному.

Клайв широко ухмыльнулся.

— Позвольте же мне подтвердить мои намерения!

Мэрибет испугалась, что он расстегнет штаны, но тут к ним подбежал вспотевший и задыхающийся Торк. Мэрибет вскочила и бросилась к нему.

— О господи, Торк, что случилось?

Тот всхлипнул, тряся листком бумаги.

— Шейла.

Клайв решил взять ситуацию в свои руки.

— Мистер Генри, присядьте. — Взмахом руки подозвал официантку. — Принесите нам воды.

Торк кивнул, пытаясь отдышаться.

— И пива!

Мэрибет салфеткой принялась вытирать потное лицо Торка, а Клайв забрал у него записку и поднес к свече. Мэрибет пристально наблюдала.

— Что это?

Клайв улыбнулся.

— Они вышли на контакт.

* * *

Бен сидел в дальнем конце пляжного ресторана; из бейсболки с логотипом «Янки» и фальшивых усов получилась отличная маскировка. Как раз когда он хотел взяться за второго краба в соусе чили, в ресторан вбежал Торк. Очевидно, похитители инициировали контакт (кто когда-нибудь видел бегущего Торка?). Так… не пора ли сбежать с миллионом долларов? Просто взять и свалить. Но тогда ему понадобится поддельный паспорт, новое имя… что там еще нужно человеку в бегах? Только вот связей в преступном мире у него нет. К тому же ему нравилось быть Беном Хардингом. Он не хотел скрываться под личностью другого человека и жить в каком-нибудь Амстердаме. Нет, он хотел пойти в свою школу на двадцатый вечер встречи выпускников, повидать старых друзей, съездить в отпуск к родителям, пользоваться ветеранскими привилегиями. Ему нужна не новая жизнь, а жизнь Бена Хардинга, миллионера.

Впрочем, у Торка Генри, видимо, на этот счет иные соображения. Он никак не сдавался! Казалось бы, угроза ареста и близкое знакомство с разлагающимся трупом могли бы отвратить человека от странных затей. А Торку хоть бы что. Упрямый осел! Бен натянул бейсболку на нос, наблюдая за оживленным разговором Торка с Клайвом и Мэрибет. Может, он его недооценил?

Необходим план. Самое простое решение всегда оказывается верным. Этому Бен научился, ремонтируя вертолеты и посещая курсы повышения квалификации для продавцов «лендроверов». Именно в этот постулат искренне верили в Бюро иммиграции. Самый простой план предполагал смерть Торка Генри.

Пока Бен смотрел, как Клайв изображает из себя опытного спасателя, он кое-что понял. Если террористы связались с Торком, значит, они все еще ждут выкупа, но Торк не сможет забрать у Бена свои деньги, не подставившись под арест. Следовательно, Торк обратится в банк за еще одним миллионом долларов…

Бен взволнованно потер руки. Если получится разделить Торка и деньги, у него будет два миллиона! А ведь всем известно, что два миллиона долларов в два раза лучше, чем один.

Джон Хайдеггер пил вино и исподволь рассматривал своего сотрапезника, молодого продюсера из «Планетари-рекордз». Стильный парнишка, нарядный: мешковатые штаны, розовая футболка «Рамонес», поверх — расстегнутая рубашка в клетку ретро. Вот что значит актуальный образ — невозмутимая небрежность, черт лица не разобрать из-за фигурно подстриженных бакенбард и длиннющей каштановой челки, спадающей на массивные темные очки. Юнец отзывался на имя Джетро — вот так, без фамилии, — и считался восходящей звездой музыкального бизнеса.

Официант, красивый и приветливый итальянец Джино, спросил, не желает ли Джетро бокал вина.

— Э… «Арнольд Палмер» у вас есть?

Джино кивнул, Хайдеггер лишь грустно отвернулся. Вот так и приходит конец. Конец цивилизации в образе не то холодного чая, не то лимонадного ужаса, который превратился в главный обеденный напиток всего Лос-Анджелеса. Хайдеггер еще помнил времена (а ведь он не так уж и стар), когда обеды начинались с коктейля — прохладного «мартини», «гимлета» с лаймом, ледяной «Маргариты», а уж потом к столу подавали бутылку вина. Немножко захмелев после обеда, можно было открыть ящик стола, достать зеркальце, выровнять бритвенным лезвием пару дорожек, да и нюхнуть перед следующей встречей. А теперь на человека, выпившего бокал вина — всего лишь бокал! — окружающие смотрят точно на спивающегося алкоголика.