Онлайн книга «Девица с выкрутасами»
|
— Потом ей стало очень хорошо, и она сказала, что это ей от печенья плохо сделалось. — Ясное дело, — проворчала Патриция в брошку. — А некоторым от бисквитов делается плохо. Кайтусь скрыл смешок под кашлем. Судью хронология не заботила, он полагался на свидетелей: — Дальше, дальше что? — Мы перебрались на кухню. — А почему вы не отвели её домой? — Она не пожелала. Хотела дождаться Лёлика, даже спрашивала Павловскую, свободна ли у той хата. Птеродактиль соизволил продемонстрировать возмущение: — И что вы думаете о поведении брата? У него есть невеста, есть Зажицкая, почему вы потворствовали его связи ещё и с Руцкой? Гонората не стала пожимать плечами, но всем своим обликом дала понять, где она видала поведение брата вкупе с добродетелью всех его зазноб. — Я не могла отказать Руцкой в просьбе и хотела от неё поскорее избавиться, — призналась она, что прозвучало на редкость искренне. Девчонка упилась, а она ведь даже не подруга. Домой идти не хочет, чёрт знает, как с ней быть… — Когда вернулся брат? — Около двадцати четырёх. — И что говорил? — Сказал, что Руцкая не была девственницей, шлёпнулась на огороде, разбила нос… Нет, это просто форменное безобразие! Пребывавшая в крайнем возмущении Патриция осознала, что стала свидетелем грандиозной подставы. Все эти показания согласованы. Судья получил сверху руководящие указания, Гонорату проинструктировали, на чём сосредоточиться, и ничто её с толку не собьёт. Даже молниеносный скачок из кухни Климчаков к возвращению с подвальных амуров. Пародия, а не процесс! Может, они ещё и генеральную репетицию провели, вот только старикан-судья роль плоховато выучил… Не иначе как это работа Кайтуся, вот подлец, машину ему подавай, обрадовался, что имеет дело с идиоткой, которая верит в закон и справедливость… Судья опять соизволил поделиться своим возмущением, приправив его ещё и осуждением: — Он так о каждом половом акте вам рассказывал? И о других женщинах тоже? Гонората первый раз немного смутилась. — Я его раньше не спрашивала. Только о Руцкой, мне интересно было… Ещё бы! Стася Руцкая так о своей невинности трубила, что всех девчонок достала. Опять же ни одна из любовниц брата в этом отношении никаких сомнений не вызывала и похвастаться ничем не могла. А вот Стася могла и ещё как хвасталась, ходила, задрав нос, глядишь, и правда, эти молодые ведьмы сговорились и напустили на неё братишку, который всегда был не прочь… Судья передал Гонорату в распоряжение сторон, но так всем морочил голову, бурчал, рылся в бумажках, встревал и мешал, что у Патриции нашлось время подумать. Не очень основательно, но хоть чуточку. Важно, конечно, какая эта Стася и насколько она всех достала, может, у них и были основания потерять терпение? Прокурор дорвался-таки, наконец, до дела, но по большому счёту мог и не пыжиться, ни одного толкового вопроса так и не задал. Какая разница, бывала ли Гонората дома у Зажицкой или нет? Что, они там предполагаемый заговор, что ли, устраивали? И с какой такой радости Кайтусь себя полным дебилом выставлял? Защитник оказался получше, но тоже не орёл. — А вы вообще-то поверили в это изнасилование? — мягко спросил он. Гонората проявила твёрдость. — Не поверила. Поведение Руцкой свидетельствовало о том, что она сама этого хотела. — А когда на даче Руцкая вышла из такси, она удивилась или, возможно, испугалась? — Она была очень довольна. — А с кем она шла? — С Лёликом. Я шла впереди вместе с Павловской. — А в такси где сидела? — Позади, между братом и Павловской. — А кто расплачивался и дорогу водителю показывал? — Я, — призналась Гонората без малейшего колебания и совершенно равнодушно. — Руцкая вышла из такси по собственной воле? Без возражений? — Нормально вышла. — А может, её силой тащили? — Нет, шофёр бы заметил. Тут Патриция поняла на первый взгляд малозначительное замечание Лёлика, что он таксиста не искал и речи быть не может о склонении того к даче ложных показаний. А также издевательский смех господина прокурора. Вот чёрт, ей лучше надо было подготовиться! — Кто отпирал калитку? — гнул своё адвокат. — Я. Ключ был у меня. Я его у отца в кармане взяла. — А кто запирал? — Никто. Я не запирала, а брат не мог, ведь у него ключа не было. Я его с собой забрала. — А Руцкая не кричала вам вслед, что хочет вернуться? — Нет, она нас поблагодарила… Адвокат закончил свои изыскания, но не успел столь же вежливо поблагодарить, поскольку Высокий Суд громогласно проревел перерыв на обед. * * * По непонятной причине благодушное настроение Кайтуся почти полностью улетучилось и сменилось сердитой озабоченностью. — Дешёвый безобразный спектакль, — неохотно ответил он на вопрос Патриции, предварительно заказав в самом шикарном городском ресторане обед, который трудно испоганить. Простой, прямо-таки национальный по форме и содержанию: селёдочку в масле и свиную отбивную с капустой. — Зря их всех так натаскали, не будь судья таким тупицей, ты бы выиграла пари. — По-моему, у меня есть шанс и с тупицей. Да, грамм пятьдесят выпью… Ну ладно, сто. Только, чтобы водка была холодная. Это ты про какой спектакль говоришь? Пока я только твой видела, скорее, неудачный и вполне себе безобразный. Кайтусь так удивился, что даже забыл про свою заботу. — Мой? Я же ничего не говорил! Принимая во внимание, что алкоголь и закуска обычно появлялись на столе очень быстро, а Кайтусь был в этом ресторане не впервые, Патриция могла себе позволить понюхать селёдочку и пощупать рюмку, прежде чем приступить к беседе. — Свежая, годится… Здрасьте вам, а нравоучительное выступление? — Какое нравоучительное выступление? — Жаль, что в суде нет кинооператора. Ты бы мог полюбоваться на то благородное возмущение, на то отвращение, что появилось на лице почтеннейшего господина прокурора, когда он услышал о сожительстве Климчака с двумя дамами одновременно! А сам почтеннейший господин прокурор, что? Никогда в жизни? И как только такого гром не разразит! Не боишься? Кайтусь моментально парировал: — Если бы громы были столь бдительны, обнаружилась бы резкая нехватка работников правосудия. И вообще, это вовсе не спектакль, а необходимость публичного осуждения аморального образа жизни. |