Онлайн книга «Девица с выкрутасами»
|
— Ему нравилась Мельницкая, — повторила свидетельница. Поскольку сам судья, похоже, в лесу не баловался уже давненько, он, покопавшись в документах, поспешил перейти к более понятной ему теме: — Вы ездили в Познань? — А что, ваша честь, это запрещено? Ого, за такой постановкой вопроса скрывалась глубокая обида. Судья легкомысленно игнорировал проблему свободы передвижения. — Вы говорили, что боитесь ареста? Ещё как боялась, это было видно сразу. И Гонората, и Павловская давали показания совершенно спокойно, без малейших опасений, даже сопровождаемый милиционером молодой человек не проявлял беспокойства, а вот Зажицкая — напротив. Она всё время была настороже, и последний вопрос ей категорически не понравился. — Она жутко боится, — шепнула Патриция в брошку, а Кайтусь, вдруг заинтересовавшись, посмотрел на свидетельницу. Зажицкая опять помолчала и, поразмыслив, нашла выход: — Это когда? — спросила она осторожно. Судья чужие вопросы пропускал мимо ушей. — Вы признавались Климчаку… — недовольно подсказал он. — Нет. — Тут свидетельница проявила твёрдость. — А откуда же он знал? — Я говорила его сестре… — Что вы говорили? «Так она тебе, старый хрыч, и скажет», — подумала Патриция. Давление, однако, оказалось слишком сильно, и Зажицкой не удалось вывернуться. Она упорно молчала, а судья мелочиться не стал и нашёл себе другого собеседника: — Гонората, что говорила Зажицкая?! — рявкнул он в сторону публики. Гонората, не торопясь, встала с места. — Она мне рассказывала, что у неё в Познани были знакомые. Её использовали как приманку, а сообщники обирали жертву. — Климчак, что говорила Зажицкая? Климчак тоже поднялся, и видно было, что вопрос доставил ему истинное наслаждение. — Зажицкая рассказывала, что в Познани она оказалась в трудном положении и занималась проституцией. — Ну, что скажете? — упрекнул судья свидетельницу. Той с трудом удалось скрыть ярость: — Нет, всё это неправда. Патриция начала сомневаться в своих мыслительных способностях. Кто им всем, собственно говоря, нужен, Климчак, Стася или Зажицкая? Кто здесь должен быть всенародно осуждён и приговорён? В начале рассмотрения дела защитник размахивал перед судейским носом бумажонкой на тему разврата, какой-то кляузой, а Высокий Суд знать ничего не хотел, теперь же сам вцепился и землю роет. Нет, что-то с этой Зажицкой сильно неладно… Судья сделал многозначительную паузу, не иначе чтобы до всех дошло, а может, просто устроил себе передых: — Когда Руцкая снова пришла к вам? Зажицкая явно почувствовала под ногами твёрдую почву, приосанилась, стала менее напряжённой. — На другой день прямо с утра. — И что сказала? — Лицо у неё было опухшее. — Красное? Синее? — Нет, опухшее. Судье опухшего лица было явно мало, ему требовались травмы посерьёзнее. — Может, у неё просто зуб разболелся? — съехидничал он. Зажицкая не дала сбить себя с толку: — Ничего подобного, она вся была в синяках, руки, ноги… Ну, руки и ноги — это уже лучше. — И что она говорила? — Поначалу не хотела рассказывать, только потом призналась, что была у Гонораты, её там подпоили, должны были отвезти домой, а завезли на дачу. Там Климчак стал к ней приставать, ударил по лицу, когда она попыталась бежать, и бил, пока кровь из носа не пошла… — Поняла! — прошипела, сдвигая прикрывавшую брошку ткань, Патриция, на которую нашло внезапное озарение. — Я тебе позже расскажу, знаю, как дело было! Кайтусь бросил на неё подозрительный взгляд. Судья тянул свою резину, пока без скачков во времени. — Кто её уговорил идти в милицию? Вы? Из ревности? Зажицкая демонстративно пожала плечами: — Я спросила, что она намерена делать? Она ответила, что пойдёт в милицию. Муж сказал, чтобы мы шли к свёкру, он работает в милиции. — Вы были так дружны, что Руцкая пришла именно к вам? Зажицкая пожала плечами, на сей раз без всякой демонстрации. — Пришла как к подруге… Судья выдохся и бросил свидетельницу на съедение сторон. Господин прокурор с минуту разглядывал очаровательную ласку, наверняка прикидывая, как бы её половчее заарканить, чтобы хоть на бумаге свести в этом грязном деле концы с концами. Патриция была абсолютно уверена, что он предпочёл бы провести допрос в гораздо более непринуждённой обстановке, позволяющей использовать лёгкий флирт с последующим соблазнением, что несравнимо действеннее, чем вся эта занудная тягомотина. Вот только шансов на это не было никаких, так ему и надо! — Климчак и его сестра отзываются о вас как нельзя хуже, — начал прокурор наконец, неуверенно косясь на Патрицию. — Вам известно, что в Познани против вас возбуждено дело? — Нет. — Вы ничего не знаете? Зажицкая упорствовала: — Нет. «Пошла в отказ», — подумала Патриция, и, похоже, Кайтусь подумал то же самое, поскольку перестал давить на свидетельницу. — А что вы думаете… Когда к вам пришла Руцкая, вы поверили, что Климчак её изнасиловал? В ответе послышалось лёгкое презрение, сопутствующее тем не менее серьёзному размышлению: — Я сначала не поверила, так как не думала, что он на такое способен, и только когда она показала укусы, синяки и поклялась… Показы явно оказались сомнительными, поскольку обвинение закончило допрос с чрезвычайной поспешностью. Патрицию это здорово удивило, с чего бы вдруг? Чего он испугался? И какие такие укусы, разве что собака, ассоциированная с капустой, постаралась? Что же Кайтуся так не устроило? Адвокат собак не боялся. — Как вы объясните факт… — начал он осуждающе, листая лежащие перед ним документы. — Сначала вы посылаете пострадавшую к прокурору… — Она сама! — резко возразила Зажицкая. — …а потом вы пишете письмо, что Руцкая влюбилась и сама искала встречи с Климчаком? Враждебность полыхнула из свидетельницы, словно жар из приоткрытой печи: — Я уже объясняла, что это письмо я написала под диктовку Гонораты! — Но вы ещё написали, что имело место медицинское обследование, и врач установил у Руцкой нетипичную физиологическую особенность. Другими словами, что она по-прежнему является девицей или никогда девицей не была. Такая естественная особенность её организма Этого Гонората знать не могла, а значит, не могла и вам продиктовать. Откуда вы это взяли? |