Книга Барометр падает, страница 63 – Эдриан Маккинти

— А пейви?

— Никто в точности не знает, откуда мы родом. Я слышал и читал о десятках различных теорий.

— Например?

— По одной версии, мы исконные обитатели Ирландии, жившие до прихода кельтов, по другой — те, кто выжил после чисток Кромвеля. Кто-то даже утверждает, что мы родом не из Ирландии, а с какого-то острова, типа Атлантиды, находившегося когда-то между Ирландией и Шотландией.

— А ты как думаешь?

— Мне больше нравится теория, которая утверждает, что мы были здесь первыми.

— И много на земле пейви?

— Всего несколько тысяч в Ирландии да примерно тысячи две в Англии и Америке.

— А говорите вы на каком языке, ирландском?

— На шельте — это что-то вроде диалекта ирландского. Но при чужих мы не любим говорить на нем.

— Как же так вышло, что ты не умел читать до двадцати лет?

— Не нужно было. Мы другое изучали, — поежился Киллиан.

— Интересно, что?

— Как ремонтировать двигатели, разбирать машины, взламывать замки, как ухаживать за лошадьми. Все в таком роде.

Рейчел кивнула и пристально посмотрела на воду:

— Что теперь с нами будет? Со мной и девочками?

— Какое-то время вы побудете здесь. Я раздобуду телефон и свяжусь с Ричардом. Потеря ноутбука изменила ситуацию. Если я не дозвонюсь до Ричарда, попробую найти Тома.

— Это не опасно?

— Не беспокойся. Обещаю, все будет хорошо.

Женщина улыбнулась:

— Значит, вот так ты и живешь?

— Да нет. Раньше жил. А теперь изучаю архитектуру в Ольстерском университете. Студент-переросток…

— Архитектура? Тебе это интересно?

— До жути. А тебе нет?

— Нет. Мне кажется, все здания похожи друг на друга.

Киллиан положил сигарету на бетонный блок между шезлонгами:

— Дома кажутся мне загадочными и притягательными до сих пор. До семнадцати лет я жил в трейлере, еще десять лет обитал в номерах отелей. Только лет в тридцать у меня появилось нормальное жилье. У меня даже есть теория, касающаяся домов.

— Даже так?! — Рейчел еще раз внимательно присмотрелась к Киллиану.

Вряд ли его можно было назвать красавцем, он был слишком высок и нескладен. Но она понимала, почему женщины могли потерять от него голову. В его глазах таился особенный, притягательный серый отблеск, который ей самой так нравился.

— Рассказывай, — попросила она. — Видно, что тебе не терпится.

— Ну слушай. Архитектура — это искусство и наука о постоянных строениях. Но, по моему мнению, жизнь в таких строениях людям не подходит. Это неестественно. Вот почему все, связанное с домами, мне кажется таким причудливым.

— Что ты имеешь в виду?

— Homo sapiens пришли из Африки. В течение миллиона лет мы и наши пращуры жили в саваннах рядом с Великим разломом, странствуя за своими стадами. На протяжении пятидесяти тысяч поколений мы жили в движении. Построек не было, так как не было поселений. Мы бродили за пасущимися животными, охотились на них, собирали фрукты и коренья. Сама идея жить в городах совершенно чужда человеческому виду. Это чужеродный элемент нашей истории. В городах мы живем только последние несколько сотен поколений. Тяга к бродячей жизни, к передвижению заложена в нас изначально. Она внутри ДНК, мы обязаны двигаться. С каждым рассветом для нас должны открываться новые пространства. Оседлая жизнь несвойственна человеку, вот почему многие из нас так несчастны и беспокойны, живя в городах, внутри этих коробок. Архитектура, я имею в виду архитектуру хорошую, пытается по мере возможностей сгладить некоторые из этих проблем. Увы, в этом сражении ей не победить. И проблема не в самих зданиях, а в нас.

В темноте Рейчел кивнула и проследила взглядом за мигающим прожектором катера, выплывающего из Ларн-Харбор.

— Значит, ты утверждаешь, что вы, бродяги… э-э-э… как ты сказал?

— Пейви.

— Да, да. Значит, ты считаешь, что пейви счастливее других людей?

— Может быть. У меня было счастливое детство. Даже когда умер мой отец, все равно детство было счастливым. Думаю, подольше побродив среди пейви и их лошадей на ярмарке, ты бы со мной согласилась.

Он вспомнил о фотографии в бумажнике, и губы расплылись в улыбке. В эту минуту, сидя в складном кресле рядом с этой женщиной, находясь среди своих людей, Киллиан был так счастлив, как никогда за прожитые годы.

— Наверное, ты прав. — Рейчел засмеялась, закашлялась и отбросила в сторону сигарету.

— Еще? — Киллиан протянул ей пачку.

— Нет, все пытаюсь бросить курить. Я много наделала в жизни глупостей, сейчас пытаюсь исправить ошибки.

Киллиану было приятно это слышать. Он улыбнулся ей.

— Я тоже когда-то училась в университете. Целый год изучала астрономию. Мне нравился ученый Патрик Мур. Слышал о таком астрономе?

— Нет.

— Учиться там — не просто в телескоп смотреть. Кучу формул надо знать, много математики.

— А почему бросила?

— Увидела Ричарда в шоу «Срывая маски». Он только-только начинал появляться в телепрограммах. По уши влюбилась — даже не в него, в образ, его манеру держаться: стиль, внешность, харизма… Хотя он тогда был женат.

Киллиан зевнул, прикрыв рот.

Он устал. Ему было хорошо с ней, нравилось сидеть у воды, ощущая прохладу, что волнами накатывала с моря, но последние несколько дней лишили его последних сил — только сейчас он это ощутил.

— А что тебе больше всего нравилось в астрономии? — спросил он из вежливости.

И Рейчел начала рассказывать. О звездах, красном смещении, планетах, расширении Вселенной, о возможности жизни на Марсе или на замерзших спутниках Сатурна и Юпитера — Титане и Европе.

Голос ее освобождался от нейтрального англоирландского ритма, привитого долгой жизнью с Ричардом, возвращаясь к чисто баллименской манере речи.

Киллиан наслаждался не рассказом — уставший мозг не воспринимал информации, — а звучанием ее голоса.

А Рейчел все говорила и говорила. Киллиан начал клевать носом. Взглянув на него, она сказала:

— Пойдем спать.

Киллиан кивнул и пошел за Рейчел в трейлер.

— Ты иди в спальню, а я пристроюсь здесь, на софе.

— Нет, спать будем вместе, — возразила она.

Рейчел взяла Киллиана за руку и повела его в спальню.

Они сдвинули кровати, разделись и легли вместе.

Она все продолжала рассказывать о звездном небе, называла созвездия по-латыни, а он произносил их названия на шельте, по-ирландски, как они называются на самом деле.