Онлайн книга «Американский таблоид»
Сэм «Мо»/«Момо»/«Муни» Джианкана, Тони-Шило Ианноне, младший босс чикагской мафии. Осел Дэн Версаче, Толстый Боб Паолуччи и сам Безумный Сэл Д’Онофрио. Шоу Ленни подходило к концу. Стриптизерши вспорхнули на сцену и принялись раскланиваться. — Несите меня к звездам, профсоюзные знакомые! Джимми Хоффа нынче — тигр, а Бобби — насекомое! Другими словами, члены профсоюза водителей грузовиков — лучшие!!! Аудитория застучала по столам, захлопала, одобрительно засвистела, закричала, завыла… Литтел выскочил наружу через заднюю дверь и жадно втянул в себя воздух. Его пот мгновенно замерз; ноги его задрожали, но ужин в виде энного количества виски остался в желудке. Он посмотрел на дверь. Зал пересекала шеренга танцующих конгу — члены профсоюза и стриптизерши, державшие друг друга за бедра. К танцующим присоединился и Безумный Сэл — его теннисные туфли хлюпали, из них вытекал растаявший снег. Отдышавшись, Литтел медленно обошел здание и направился к стоянке. Ленни Сэндс прохлаждался возле своей машины — лепил кубики снега из ближайшего сугроба. К нему подошел Безумный Сэл и обнял его. Ленни скорчил гримасу и высвободился из его объятий. Литтел, присев на корточки, спрятался за чьим-то лимузином. Их голоса самим ветром несло в его сторону. — Ленни, ну что я могу сказать? Ты был великолепен. — Ну знаешь, с толпой это проходит легко. Главное — знать, что их больше всего волнует. — Ленни, толпа есть толпа. Твои члены профсоюза — простые работяги, такие же, как и мои ребята. Просто задвинь в жопу политику и заливай им про Италию. Не, блин, я тебе говорю — каждый раз, когда ты станешь им петь про историческую родину, они у тебя будут всем залом визжать как гиены. — Не знаю, Сэл. Может, мне скоро предложат выступать в Вегасе. — Я тебя, блин, умоляю, Ленни. Одни только мои ребята проигрывают в казино больше, чем все прочие здешние чуваки, вместе взятые. Та-да-да-дам, Ленни. Чем больше они проиграют, тем больше получим мы. — Даже не знаю, Сэл. Может быть, меня пригласят открывать шоу Тони Беннета в «Дюнах». — Ленни, я тебя, мать твою, умоляю. На четвереньках, как, блин, собака, умоляю! Ленни засмеялся. — Ну, пока ты не начал лаять, я попрошу у тебя пятнадцать процентов. — Пятнадцать? Черт… Ну и аппетиты у тебя, ублюдка еврейского. — Тогда двадцать. Я соглашаюсь иметь дело с антисемитами только на таких условиях. — Пошел ты, Ленни! Ты ж сказал пятнадцать! — Сам пошел, Сэл. Я передумал. Наступившая тишина затянулась — Литтел живо представил, как собеседники со злобным видом играют друг с другом в «гляделки». — О’кей, о’кей, о’кей. Хорошо, блин, получай свои двадцать, гребаный еврейский грабитель! — Сэл, ты мне нравишься. Только не кидайся жать мне руку, ты слишком жирный на ощупь. Хлопнула дверца машины. Литтел увидел, как Безумный Сэл вскочил в свой «кадиллак» и помчался по улице. Ленни включил фары и завел мотор. Из окошка водительской двери потянулся сигаретный дым. Литтел поплелся к своей машине. Автомобиль Ленни был припаркован за два ряда от его машины — он без труда заметит, как тот будет отъезжать. Ленни продолжал сидеть в машине. В свете его фар то и дело, пошатываясь, появлялись подвыпившие недавние зрители, поскальзывались на льду и плюхались на задницу. Литтел очистил ото льда ветровое стекло. Машину занесло снегом по самый бампер. Автомобиль Ленни тронулся с места. Литтел дал ему целую минуту форы и поехал по отпечатавшимся в снеговой каше следам шин. Которые вели прямиком на север по Лейк-Шор-драйв. Литтел догнал его у самого поворота. Ленни повернул. Выдержав дистанцию из четырех машин, Литтел пристроился за ним. Это был исключительно медленный «хвост» — цепи следов от шин на обледеневшем асфальте — две машины плюс одинокое шоссе. Ленни проехал все съезды на Голд-Коуст. Литтел сбавил скорость и зафиксировал взгляд на задних габаритных огнях его машины. Так они выехали за пределы Чикаго. Медленно миновали Гленко, Эванстон и Уилметт. Дорожный указатель сообщил: они въезжают в пределы городка Виннетка. Ленни резко повернул вправо и в самую последнюю секунду съехал с магистрали. Что делало невозможным его преследование — Литтел просто вылетел бы с дороги или повредил машину о заграждение. Он съехал с магистрали по следующему же наклонному съезду. Виннетка в час ночи была прекрасна — сплошь тюдоровские особнячки и свежеочищенные от снега улицы. Поездив по дорогам, он выехал-таки на главную деловую улицу города. И обнаружил несколько автомобилей, припаркованных возле коктейль-бара: «Маленькая бревенчатая хижина Перри». Двумя колесами на тротуаре стоял там и «паккард-кариббеан» Ленни. Литтел припарковался и вошел внутрь. Его лицо задел свисавший с потолка транспарант: «Добро пожаловать, 1959!», написанный серебряными блестками. В заведении было уютно, как бывает уютно в чистом и теплом помещении в морозную погоду. Внутренняя отделка была выдержана в деревенском стиле: стены обшиты панелями «под необструганные доски», барная стойка из дерева твердых пород и удобные низенькие диванчики, обтянутые искусственной кожей. Женщин среди посетителей не было. В баре можно было только стоять. На диванчике миловались два парня — Литтел аж отвернулся. Он смотрел прямо перед собой. На него — он это чувствовал — все уставились. Возле задней двери находились закрытые телефонные кабинки — там он будет в безопасности. Он прошел назад. Никто не подошел к нему. Его наплечная кобура натерла ему плечи до ссадин — он отчаянно потел под ней и постоянно дергал плечами. Он уселся в первой кабинке. Слегка приоткрыв дверь, он получил возможность видеть бар практически полностью. Вот Ленни, пьет «Перно». Вот Ленни трется бедрами с каким-то блондином. Литтел смотрел на них. Блондин незаметно сунул Ленни записку и танцующей походкой ушел прочь. Музыкальный автомат заиграл попурри из «Плэттерз». То и дело какая-то из пар поднималась и уходила. Те, что сидели на софе, встали — с расстегнутыми молниями на брюках. Бармен объявил последний танец. Ленни заказал «Куантро». Отворилась передняя дверь. Вошел Тони-Шило Ианноне. «Один из самых грозных подчиненных Джианканы» принялся целовать бармена в губы глубоким, «французским» поцелуем. Чикагский мафиози-убийца, подозреваемый в пытках и убийстве девяти человек, лизал и нежно покусывал барменское ухо. У Литтела закружилась голова. У Литтела пересохло во рту. Пульс Литтела точно с цепи сорвался. |