Онлайн книга «Покоритесь воле Ночи»
|
– Но местные сказали… – Повторяю: готовьтесь к неприятностям, господин Вирконделет. Они идут за нами по пятам. Нельзя, чтобы им удалось застать нас врасплох. – Слушаюсь, мой господин, – отозвался озадаченный Вирконделет. Через руины бывшей оружейной мануфактуры Хект понес свою тяжкую ношу прямо к телохранителям Катрин. Те были чем-то страшно заняты. Их никуда не звали, да они и не желали сотрудничать с Хектовыми людьми. Правда, оставаться здесь после ухода Праведных тоже не собирались. – Мне необходимо ее увидеть, – потребовал Хект, приперев к стенке капитана Эфриана. – Немедленно. Очень-очень дурные вести. Чтобы избежать ненужных препирательств, он протянул капитану полученное от гонца письмо. – Бог ты мой! Ну и дела! Думаете, правда? – бесцветным голосом спросил пораженный Эфриан. – Сомневаюсь, что мои люди стали бы доставлять мне новости таким способом, если бы это были всего лишь слухи. – Я проведу вас к ней, понравится ей это или нет. Сам такое известие сообщать не хочу. – Трус. – В точку. – Она вряд ли хорошо это воспримет. – У нее и так уже мозги набекрень, – прорычал Эфриан. – Готов поспорить, будет гораздо хуже. Хект согласился, хотя и воздержался от грубых выражений. Катрин точно выкинет что-нибудь эдакое. При виде его императрица не обрадовалась. Она не желала говорить со своим Предводителем. – Ваша светлость, только что доставили ужасное известие от главы моих шпионов. Вам следует узнать об этом. И немедленно. – Говорите, Предводитель. В ваших же интересах, чтобы вести были действительно занимательные. – Под Кауреном в Коннеке произошло сражение. Коннектенцы и дирецийцы бились с королем Регардом Арнгендским, который вторгся в Коннек, подчиняясь призывам патриарха, – начал пересказывать общеизвестные факты Хект. Имперское величие и надменность Катрин как ветром сдуло. Она побледнела, склонила голову: – Продолжайте. – Король Питер Навайский и король Джейм Касторигский пали в сражении. Хект не пытался смягчить удар: он хотел поскорее доставить страшное известие и убраться подальше, и пусть Катрин демонстрирует стальной характер Иджей. – Предводитель, не играйте со мной! – рявкнула Катрин. – Я вас вознесла, я же могу в мгновение ока вас низвергнуть. – Можете, ваша светлость. Я всего лишь принес весть. Что предпринять – решать вам. Но факт остается фактом: в Коннеке произошла катастрофа. Императрица обожгла его гневным взглядом. Она молчала. Приближенные взволнованно перешептывались и переминались с ноги на ногу. Хект спокойно выдержал ее взгляд. То, что он видел перед собой, ему не нравилось: внутри у Катрин столкнулись две могучие сущности, и каждая стремилась завладеть ее голосом и лицом. – Вы наняли корабли, чтобы перевезти захваченные трофеи? – спросила сущность, которой на время удалось взять верх. – Да. Пока не очень понятно, насколько хорошо удалась операция. Об этом знает гонец, доставивший известие, но он без чувств рухнул на землю и не успел сообщить. – Значит, у нас будут корабли. Переправимся через Верское море. – Что, ваша светлость?! – По вине Безмятежного и его безумной жажды наживы я осталась вдовой. Я убью его. Но сначала он еще с сожалением вспомнит о тихом и ласковом характере моего отца. Хект судорожно вздохнул и что-то промямлил. Его трясло. Это же… Он не мог подыскать достойной метафоры. Пайпер поднял взгляд к небесам. Ждал ли он знака? Молил ли о божественном вмешательстве? Как бы то ни было, небеса безмолвствовали, их скрывали тучи. Собирался дождь. – Предводитель, забудьте о Святых Землях. Мы не двинемся туда, покуда мои бароны не получат того, чего так жаждали с самого моего восшествия на престол, – сказала Катрин и добавила уже чуть тише, словно бы самой себе: – Не могу поверить, что он предал меня. Хект почувствовал душевный подъем, но постарался это скрыть. Не придется воевать против своих единоверцев! Пока не придется. А потом он вспомнил о Пинкусе Горте и остальных друзьях, которые все еще служили в патриарших войсках. – Таково ваше решение, ваша светлость? – Да. Окончательное и бесповоротное. Безмятежного надлежит покарать. – Тогда я вынужден откланяться. Предстоит много работы. На глазах у Предводителя Войска Праведных приунывшие солдаты грузились на корабли, а вернее, на небольшие суденышки. Лошади приуныли еще больше, чем люди. – Это правда, что я слышал? – спросил запыхавшийся Титус Консент, который только что подъехал. – Да. Как гром среди ясного неба. Ты здорово потрудился, добывая нам средства передвижения. – Не совсем так. Достаточно было просто объявить, что императрица желает нанять корабли. Нынче для моряков мало работы. Перед вами сейчас все суда, способные держаться на плаву. – Всеми и воспользуемся. Я возьму четыре сотни человек и захваченные фальконеты. В Глимпц отправлены гонцы с приказом выдвигаться к побережью, тамошние силы переправят следующей ходкой. – Собрались вторгнуться в Фиральдию с четырьмя сотнями воинов? – Нас не ждут. И Катрин призовет гарнизоны из имперских городов. – Поверить не могу, – пробурчал Консент. – Задачка непростая. – Больше похоже на самоубийство. – В первой праманской армии, которая вторглась в Дирецию, было семь сотен. – Дело не столько в количестве. Меня вот что занимает: нас снова отвлекли от нашей основной цели. – Объясни-ка, – нахмурился Хект. – Когда-то давно нас наняли для вторжения в Коннек. Ну, то есть не нас, а вас. Я вас тогда еще не знал. А в конце концов вы вместо этого отправились завоевывать Кальзир. Потом вас снова посылают в Коннек. Справились вы там отлично, с моей помощью, и восточная часть уже была у вас в руках. И тут вдруг избирают нового патриарха, а нас отправляют на Артесипею отколошматить тамошних язычников. Ну и вот. Теперь мы вроде как готовимся к самому большому священному походу в Святые Земли за последние сто лет, и получается у нас весьма недурно, но внезапно снова-здорово – у нас опять другая цель. – Возможно, ты в чем-то прав. Наводит на мысли о божественном вмешательстве? – Может, без божественного вмешательства тут и не обошлось, – согласился Титус, пересчитывая корабли. – Вздумай я беспокоиться – спросил бы себя: почему Господь вдруг обозлился на Безмятежного? – Возможно, правы мейсаляне и вмешался их добрый Господь. На лице у Титуса промелькнуло смятение. Консент воспринимал свою веру весьма серьезно, хотя и относился к догматам без особого фанатизма. |