Онлайн книга «Жизнь бабочки»
|
– Пациентку твою целый час ублажал. От водных процедур категорически отказалась. Видно – месячные. Очень, я тебе скажу, достойная барышня, хоть и не юна. И он поцокал языком. – Певица, что ли? – Да не певица, и даже не балерина, а простая редакторша. Но какой розанчик! Ей-богу! – Лагутина?! – Она самая. – Да ладно! – А что тебя так удивляет? – Она ж мышь серая… Филин скорбно вздохнул. – Ну куда нам с экспертами тягаться… С твоим-то успехом у дедушки… В Мане Лагутиной действительно что-то изменилось, он даже сразу не сообразил, что именно, а потом понял, что дело во взгляде. Исчезла привычная затравленность. Они прошли в кабинет, он снял пиджак и повесил на спинку стула. – Здравствуйте, Маня. Мне стыдно, но я готов искупить свою вину. Вот не знаю, как… Она улыбнулась, и улыбка тоже была другой, так что он даже задержался на ней взглядом. Сказал: – Вы сегодня хорошо выглядите. – Да, вы тоже неплохо… Она внимательно разглядывала что-то у него на груди. Он скосил глаза. На рубашке, в районе сердца, красной помадой была нарисована бабочка. Изображение было корявым, но вполне узнаваемым. Он испуганно глянул на Маню. – Кошмар… – Кошмар. И они оба расхохотались. Маня спросила: – Вы любите бабочек? – Вообще-то да… – Никогда бы не подумала… – Это почему же? – Ну… бабочек любят люди сентиментальные… – А может, я сентиментальный? – Вы-то? Она посмотрела на него с сомнением. – Вряд ли. Градов поднялся, снял со спинки стула пиджак, надел его и застегнул на все пуговицы. Потом снова сел. – Так о чем мы говорили? – О вашей сентиментальности. – Точно. Так вы мне объясните, почему я не могу быть сентиментальным. – Только если вы мне расскажете про бабочек. – Договорились. Только сначала вы. Они опять рассмеялись одновременно, а потом Маня посерьезнела. – Вы ведь раньше были другим врачом? Градов напрягся. – Ну, был… – А каким? – Простым терапевтом. – Ну конечно!.. Терапевты у нас простые. И денег, наверное, мало получают? – Да уж немного. – Не то что сейчас… Она посмотрела на него выжидающе, но он промолчал. – Ведь зачем-то вы сменили работу? – Зачем-то сменил. – Не хотите говорить? – Просто это долгая история… Помолчали. – Мне тут массаж делал один остеопат. От мигрени. Он тоже раньше врачом был, анестезиологом. А теперь пошел бабки заколачивать… Градов улыбнулся. – И что, он вам не понравился? – Очень неприятный тип… – И вы меня с ним сравниваете? Маня смутилась. – Нет, не в этом плане… – Ну почему же не в этом? Очень даже в этом. Вы хотите сказать, что если два человека совершают похожие поступки, то они похожи. Так? Маня задумалась. – Но ведь они оба отказались от профессии. Разве это хорошо? – Это очень плохо. Но ведь у них могут быть разные мотивы? – А, ну понятно! Остеопат за рублем погнался, а вы, наверное, голодали… – Не голодал, каюсь. Но не рубль был стимулом. Так бывает, требовались перемены… Ну, хорошо, я по-другому скажу. Допустим, мы оба погнались за рублем. Допустим! И может даже, мы оба люди паршивые. Но это не значит, что похожие. Может быть, мы совершенно разные. Маня подняла на него глаза. – А вы, правда, разные… Я это сразу заметила. С остеопатом там все ясно. А с вами… Просто я понять не могу, как такой человек, как вы… Ну, вы другой человек… Градов засмеялся. Ее слова вызвали какую-то щемящую жалость и желание защитить неизвестно от чего, видимо, от жизни, в которую она слабо вписывалась. – Я вам искренне благодарен за такую высокую оценку, но, по-моему, у вас в голове путаница. Ну, сами подумайте! Вот я, скажем, послал все к такой-то матери, и что же, я теперь стал другим человеком? Был хорошим, а стал плохим? – Конечно! – Да ну нет же! Человеческая личность закладывается в детстве. Если не с рождения… А потом он просто прически меняет, ну и макияж. Иногда пластику делает. Но сущность не меняется. – Вы так думаете? – Да, я так думаю. – А мне кажется, вы ошибаетесь… – Хорошо. Объясните, в чем? – Я попробую… Иногда бывает, что человек, по независящим от него причинам, выпадает из привычной среды. Вы согласны? Градов кивнул. – Ну, вот… И эта среда его закручивает в такую воронку… Так что он забывает всех и вся. Забывает все, что раньше любил. Короче, сам себя забывает… Как будто на человека порчу навели… Градов еле заметно поморщился, но заставил себя промолчать. – Вы понимаете, о чем я говорю? – Это вы мужа своего имеете в виду? Она вздрогнула и покраснела. – Вы говорили, что вам не нравится, что он сменил работу. – Да ему самому не нравится… – Эээ, минуточку. Об этом мы потом поговорим. Мы сейчас говорим о вас. Так не нравится? – А что там может нравиться? – Вы знаете, тут я с вами соглашусь. У меня тоже сложилось впечатление, что вашему мужу не следует заниматься бизнесом. Но исключительно потому, что этот бизнес не приносит достаточный доход, а нервотрепку приносит. – Да не нужен мне никакой доход! Я готова с хлеба на квас перебиваться, только бы все вернуть! – Что вернуть? Видно было, что Маня очень нервничает, и Градова подмывало предложить ей что-нибудь выпить, но он боялся сбить ее с мысли. – Попробуйте сформулировать, что конкретно вы хотите от мужа? – Чтобы он стал прежним. – А вы уверены, что он был другим? Может, это вы изменились? Ему на секунду показалось, что эта мысль ее напугала и она уже об этом думала раньше, но что-то здесь было не то, что-то не сходилось. Впервые за время работы в новом качестве он почувствовал знакомый азарт. Когда-то давно в его отделении лежала больная, Святкина, женщина средних лет с хорошим анамнезом. Поступила она с подозрением на пневмонию, но диагноз не подтвердился. А чувствовала себя плохо: слабость, головокружение, потливость. Симптомы обычные, но беспричинные. К тому же слабость усиливалась с каждым днем. Главное, все анализы были хорошие и снимок легких чистый. Он даже тогда пошел на конфликт с начальством и выбил ей томографию всего тела, хотя заведующий поносил его по-всякому и кричал, что он разбазаривает государственные деньги, в то время как это типичная психосоматика. Тетка в депрессии, наверняка дома не все в порядке, вот и находит у себя все болезни. Самое ужасное, что томография ничего не показала. Градов чувствовал себя кругом виноватым, и перед Святкиной, и перед начальством. Тогда было его дежурство, довольно спокойное. Вечером он пошел в палату к Святкиной. Был одиннадцатый час. Она не спала, лежала с включенным ночником и открытой книжкой на одеяле. Но не читала. Он присел на кровать. О чем-то говорили, кажется о ее сыне, которому поступать в этом году. Она вроде оживилась, присела на кровати, жестикулировала, и в какой-то момент, когда она повернула к нему лицо, ему показалось, что она немного косит. Попросил ее повертеть головой, но уверенности не было. Утром первым делом побежал в неврологию, к знакомому рентгенологу. Они учились вместе, но тот был на курс старше. Потом каким-то невероятным образом уломал того сделать томограмму мозга без разрешения начальства. Он был в ударе, и у него все получалось. Томограмма показала опухоль лобной доли, как потом выяснилось злокачественную. Святкину перевели потом в другую клинику, и Градов потерял ее из вида. Но в те дни он был парадоксально счастлив. Как в детстве, когда удавалось точным движением сачка срезать с поваленного ствола долгожданную бабочку, за которой гонялся все лето, или в мгновенном прыжке поднять безнадежный мяч на волейболке. Заведующий тогда вызвал в свой кабинет, хвалил, недоумевал, как Градову такое в голову пришло. Градов произнес, скромно опустив глаза: |