Онлайн книга «Трое»
|
И все в таком духе… Они вели себя так, словно первыми открыли секс. Правда, когда она заметила его шрамы и спросила, откуда они, веселье стихло. – Я прошел три войны в Израиле, – сказал он. Это была правда, но не вся. – Зачем ты туда поехал? – Ради безопасности. – Но там же, наоборот, опасно! – Речь идет о другой безопасности, – сказал он небрежно, не желая вдаваться в объяснения, однако потом передумал – она должна знать о нем все. – Понимаешь, я хотел жить там, где никто не скажет мне: «Ты не такой, как все, ты – не человек, ты – жид», где никто не будет бить мои окна или проводить надо мной эксперименты лишь потому, что я еврей. Если честно… – Суза внимательно смотрела на него ясными глазами, и он решил говорить всю правду без обиняков, не стараясь приукрасить. – Если честно, мне неважно, Палестина, Уганда или Манхэттен – лишь бы я мог сказать: «Вот мой дом», и я буду готов сражаться за него до последнего. Поэтому я никогда не спорю на тему правомочности создания Государства Израиль: об игре по правилам здесь речи и не было. После войны идея честной игры в международной политике кажется мне дурной шуткой. Я не претендую на благородство помыслов, я просто говорю как есть. Нью-Йорк, Париж, Торонто – где бы ни жили евреи, как бы глубоко они ни ассимилировались, всегда остается страх: рано или поздно разразится новый кризис, вину за который удобно будет возложить на них. А в Израиле – что бы ни случилось, я никогда не стану жертвой такого отношения. Там можно сосредоточиться на простой повседневной жизни нормального человека: сажать и собирать урожай, покупать и продавать, сражаться и умирать. Наверное, поэтому я и уехал туда… Тогда я вряд ли видел всю картину столь ясно и отчетливо, да и сейчас впервые пытаюсь сформулировать эту мысль, но вот как-то так. Помолчав, Суза сказала: – По мнению папы, Израиль сам стал расистским государством. – Так говорит и наша молодежь. Что ж, у них есть на то основания. Если… – Он запнулся. Она выжидающе смотрела на него. – Если бы у нас с тобой родился ребенок, они бы отказались считать его евреем, он стал бы гражданином второго сорта. И все же мне кажется, это не будет длиться вечно. На данный момент религиозные фанатики, к сожалению, составляют большинство в правительстве, ведь сионизм изначально был религиозным движением. По мере созревания нации они постепенно отпадут. Расистские законы уже сейчас противоречивы, мы выступаем против них и рано или поздно победим. Суза подошла к нему и положила голову ему на плечо, они обнялись и постояли молча. Дикштейн понимал, что ее не интересует политика: на самом деле ее тронуло упоминание о ребенке. Очнувшись от воспоминаний, он вдруг понял: Суза нужна ему всерьез и надолго. Но как быть, если она откажется уехать с ним? Что выбрать: страну или любимую женщину? Вопрос без ответа… Дикштейн посмотрел в окно. Типичная июньская погода: холод и проливной дождь. Привычные красные автобусы и черные такси сновали туда-сюда, поднимая фонтаны брызг. Своя страна, своя женщина – ему нужны обе. Я был бы счастлив… К бару на противоположной стороне улицы подъехало такси. Дикштейн напрягся, пытаясь разглядеть пассажиров сквозь пелену дождя. Из машины вышли двое. Он тут же узнал громоздкую фигуру Пьера Борга в темном плаще и фетровой шляпе, однако второй был ему неизвестен. Они расплатились с водителем и зашли в кафе. Дикштейн быстро оглядел улицу. Метрах в пятидесяти в запрещенном месте стоял припаркованный серый «Ягуар». Завидев такси, водитель тронулся, сдал задом в боковую улочку и остановился на углу; оттуда вылез пассажир и направился вслед за Боргом. Дикштейн вышел в холл, к телефонной будке и набрал номер кафе напротив. – Слушаю. – Позовите Билла, пожалуйста. – Не знаю такого. – Он там должен быть. Спросите, пожалуйста. – Ладно. Эй, кто тут Билл? – Пауза. – Сейчас он подойдет. Спустя мгновение в трубке раздался голос Борга. – Да? – Что за рожа с тобой? – Глава лондонского отделения. Думаешь, ему можно доверять? Дикштейн проигнорировал сарказм. – Вы зацепили «хвоста»: двое в сером «Ягуаре». – Мы их видели. – Избавьтесь от них. – Естественно. Слушай, ты знаешь город – как лучше всего? – Отправь своего спутника обратно в посольство на такси – они должны поехать за ним. Выжди минут десять и поезжай на… – Дикштейн помедлил, мысленно подыскивая тихую улицу неподалеку. – На Редклифф-стрит. Я буду ждать там. – Ладно. Дикштейн выглянул в окно. – Твой «хвост» только что зашел в кафе. – Он повесил трубку, вернулся на место и продолжил наблюдение. Из кафе вышел посольский чиновник, открыл зонт и остановился на тротуаре, ожидая такси. Либо «хвост» узнал Борга в аэропорту, либо он следил за вторым пассажиром. Впрочем, это не имело значения. Подъехало такси. Следом за ним из боковой улочки тут же вырулил серый «Ягуар». Дикштейн вышел из кафе и тоже подозвал машину. Таксисты на шпионах озолотятся, подумал он. Доехав до Редклифф-стрит, Дикштейн велел водителю подождать. Через десять минут подъехала машина, из нее вышел Борг. – Помигайте, – попросил Дикштейн таксиста. – Я жду вон того человека. Борг заметил сигнал и помахал в ответ. Пока он расплачивался, появилось третье такси и остановилось в ожидании. Борг заметил слежку и неторопливо направился вверх по улице. Дикштейн попросил водителя больше не мигать. Борг прошел мимо них. «Хвост» вышел из такси, заплатил и последовал за ним. Когда его машина скрылась из виду, Борг поспешно вернулся к машине Дикштейна и сел в нее. – Поехали, – скомандовал тот водителю. Они отъехали, оставив «хвоста» на тротуаре в попытках поймать новое такси. В тихом переулке шансов у него было немного, минут десять форы они выиграли. – Ловко, – сказал Борг. – Проще простого, – отозвался Дикштейн. – И что все это значит? – вмешался водитель. – Все нормально, – ответил Дикштейн. – Мы просто тайные агенты. Таксист засмеялся. – И куда теперь? В МИ-5? – В Музей науки. Дикштейн откинулся на сиденье и улыбнулся Боргу. – Ну что, Билл, как делишки, старый пердун? Борг нахмурился. – С чего это тебе так весело? Повисло молчание. Дикштейн вдруг осознал, что не подготовился к встрече – не продумал заранее, чего он хочет от Борга и как этого добиться. «А чего, собственно, я хочу?» – задумался он. Ответ всплыл из глубин подсознания внезапно и ударил его, словно пощечина: «Я хочу раздобыть бомбу для Израиля и поехать домой». |