Книга Империя Тигвердов. Невеста для бастарда, страница 15 – Тереза Тур

— Не без этого. — Я поднялась и пошла к нему.

— Глоток вишневой наливки? Вина не держу — не люблю я его. А слабее наливки ничего нет.

— Хорошо. Так что вы предпочитаете есть на обед? — вернулась я к теме разговора.

— Без разницы, — упрямо сказал он.

«Слышала я такое уже. Просто мясо — пока хватит».

— Есть суп, который вы не любите?

— Нет. — Он страдальчески посмотрел на меня — и налил себе еще рюмку.

— Вы едите рыбу и грибы?

— Да.

— Допускаются ли приправы и зелень?

— Какую-то приправу я не люблю, — признался он.

— Какую? — сделала стойку я.

— Не помню. Но я от нее чихаю.

Я залпом, наплевав на приличия, выпила наливку. Крепко, но вкусно. Сладко.

— Тяжелый случай, — пробормотала я.

— Вы что-то сказали?

— Теперь по поводу ужина…

— Я вас обязательно познакомлю с милордом Милфордом, — широко улыбнулся мой хозяин.

Поймав мой удивленный взгляд, он добавил:

— Это начальник имперской контрразведки, мой друг. Что-то мне подсказывает, что вы ему понравитесь.

«Красота! Только с контрразведкой мне не хватало познакомиться…» — подумала я. И продолжила:

— Сколько перемен блюд должно быть на ужине?

— Слушайте, может, еще по наливке и поговорим о чем-нибудь другом? А то я себя ощущаю как на допросе.

— Тогда мне понадобится больше времени, чтобы понять, чем вас кормить. Так сказать, опытным путем составить меню. А вам придется потерпеть.

— Договорились, — безропотно согласился вельможа со зловещей репутацией. — Только я должен предупредить, что у меня обедают по вторникам мои дипломники.

— Сколько человек?

— Шестеро, включая меня.

— Замечательно, — опечалилась я. — Сегодня какой день недели?

— Четверг.

— Время есть.

— Не переживайте. И еще одно. В моем кабинете слуги должны убираться лишь в вашем присутствии. Не то чтобы там лежало на виду что-то секретное. Просто — порядок такой.

— По поводу порядков… Могу я брать из библиотеки книги, чтобы читать их у себя?

— Можно, — пожал он плечами. — Только там практически нет развлекательной литературы.

— Я заметила. Труды по истории, военному делу. Мемуары. Исследовательские работы.

— Надо же, — улыбнулся он, — у вас такой восторг в глазах. Интересно…

— Пожалуй, мне пора, — аккуратно поставила я бокал на столик.

— Кстати говоря, вы не спросили о самом главном.

— О чем же?

— Где брать деньги на хозяйство.

Не знаю, как бы меня разместили, будь я гостьей милорда — до гостевых спален мы не добрались вчера, — но и меня, экономку, разместили роскошно. Две небольшие, но уютные комнатки. Одна — проходная — выполняла роль гостиной, другая была спальней. К ней примыкали ванная комната и гардеробная. Мда… Я со своими несколькими платьями робко заняла краешек. Подумала. И гордо водрузила на одну из полок волшебный саквояж.

Спала я плохо, каждый час просыпаясь и поглядывая на часы. Все боялась проспать и не явиться на кухню в шесть утра. Надо же было проверить, собирается ли милейшая Каталина выполнить мое распоряжение или нет.

И все равно звонок будильника стал для меня неожиданностью. Я поднялась, умылась — удобства в доме с канализацией и водопроводом несказанно радовали. Нацепила сбрую — по-другому именовать местное нижнее белье у меня не получалось. Несильно зашнуровала корсет — он был достаточно мягкий, и шнуровка находилась спереди, — натянула чулки. Тяжело вздохнула, надевая панталоны — с кружавчиками, по колено. Платье-ночнушку очередного светлого цвета. С рукавчиками-фонариками. Фух, аж запыхалась.

Что забыла? Ах да. Волосы… Волосы приходилось на ночь завивать на специальные тряпочки — папильотки. Взбрызгиваем льняным отваром и закручиваем. А что делать — должна же я выглядеть как бе-е-едная овечка…

Посмотрела на себя в зеркало повнимательнее. Если забыть, насколько неудобна вся эта одежда, смотрелась я премило. Эдакая беззащитная, очаровательная и томная. Правильные черты лица, красивые губы. Серо-голубые глаза сверкают. Волосы нового янтарного оттенка радуют. Только платье подкачало. Или я в нем — не понять. Вздохнула. Ладно, хватит любоваться — все равно я дама не первой молодости, тридцать четыре все-таки… Так что вперед к свершениям.

Посмотрела на часы — обнаружила, что прособиралась полчаса, значит, если мне на кухне надо появляться в шесть, минут в пятнадцать седьмого, вставать надо на двадцать минут пораньше.

— Доброе утро, Каталина, — бодро поприветствовала я повариху, что скривилась при моем появлении слишком уж демонстративно. — Что вы приготовили на завтрак милорду?

— Овсянку, — гордо отвечала она.

Я пожала плечами, открыла один из шкафов, куда еще с вечера сложила все, чтобы по-быстрому напечь блинов. Осталось только достать молока из холодного — так назывался специальный шкаф, куда слуги складывали продукты, чтобы те не портились.

Больше всего я переживала за незнакомую сковородку — кто его знает, как себя поведет тесто, будет ли переворачиваться. Но все обошлось. Один румяный блинчик, потом второй…

Я мурлыкала под нос песенку, не обращая внимания на опешившую Каталину — у нее, видимо, случился разрыв шаблона. Я так поняла, что готовить дворянкам, за которую меня и принимали, — нельзя. Хотя, если я правильно поняла вчерашние рассуждения одного страдающего нестандартностью милорда, не так нельзя, как не принято. А статусу надо соответствовать.

Когда через двадцать минут подошла Оливия, чтобы нести еду — на стол она накрыла, — у меня уже все было готово. А холодное отварное мясо, ветчину и несколько сортов сыра к блинам я нарезала еще с вечера.

— Каталина, — обратилась я к поварихе. — Послушайте меня внимательно. Я не буду скандалить и кому-то что-то доказывать. Я вас уволю — и дело с концом.

— Милорду отказалось помогать агентство в поисках персонала. Еще летом, — злобно ответила она. — Меня и последнюю экономку он нашел по рекомендации графини Олмри. Так что я не думаю…

— При необходимости я договорюсь с агентством, можете мне поверить. И мне проще готовить самой, чем ждать каких-то проблем от вас.

— Не боитесь руки испортить?

— Нет, — улыбнулась я. — Вот чего-чего, а этого я не боюсь.

— А что на это ваш любовник скажет?

— У меня нет любовника, во-первых. И если бы люди занимались своими делами, а не лезли бы в чужие — всем было бы жить легче. Это во-вторых. Вы это уяснили?