Книга Империя Тигвердов. Невеста для бастарда, страница 37 – Тереза Тур

— Милорд Верд, — злобно улыбнулся Рэм, вытаскивая шпагу из ножен. Пауль повторил его движение.

Ноги у меня подкашивались, голова кружилась. Я со стоном схватилась за спинку кровати.

— Так. Достаточно, — недовольным взглядом окинул нашу живописную группу хозяин дома.

Молодых людей пришпилило на этот раз к стенкам — не к потолку, — только шпаги зазвенели жалобно об пол. Меня лорд Верд подхватил на руки.

— Давайте выйдем из спальни, мне здесь не положено находиться. А поговорить надо.

— Дети, — попробовала вырваться я.

— С ними ничего не случится, а нам надо обсудить все спокойно. Пожалуйста. Десять минут. Потом я их отпущу.

— Хорошо, — кивнула я.

Милорд вынес меня из спальни в прилегающую к ней комнатку, выполняющую роль гостиной.

— Простите, что ворвался вот так, посредине ночи. — Он усадил меня на диванчик. — Я почувствовал, что вы проснулись, испугались, а потом вам стало больно. И переполошился. Разрешите, я тоже присяду?

— Конечно.

Он подвинул себе кресло и уселся напротив меня.

— Вам не холодно?

— Нет. Каким образом вы чувствуете мой страх? Или мою боль?

— Сам точно не знаю, — быстро ответил хозяин дома — и я отчетливо поняла, что он лжет.

— И в тот момент, когда я была в пыточном подвале, вы меня тоже почувствовали?

— Да. Это был один из самых неприятных моментов в моей жизни… Если не самый. Я очнулся ближе к обеду. Отец был со мной… — В голосе милорда прозвучало бесконечное удивление.

— Да, — кивнула я. — Он был в поместье с ночи. Очень переживал.

— Я сказал, что вы для меня сделали. Я ведь действительно все видел: и то, как вы старались меня спасти, и то, как вы сражались с этой тварью… А сам был беспомощным… Беспомощность — отвратительное чувство. И унизительное… Потом, когда я очнулся, меня пытались убедить, что вы сбежали.

— С чего это так решили?

— Я так понимаю, что никто не понял, куда вы делись. Слишком много народа было в доме: следователи, военные, маги, лекари, контрразведка, охрана императора…

— У семи нянек дитя без глазу, — проворчала я.

— Еще одна присказка вашей родины?

— Совершенно верно…

Он помолчал. Потом заговорил с явной неохотой:

— В конечном итоге вас спас Вилли. Он видел, как вас увозили в экипаже. На рассвете. Он смог прорваться к Джону и смог описать черную карету с решетками и мышиную форму.

— Спасибо ему, — вздрогнула я от воспоминаний.

— После этого вас стали разыскивать в Уголовной полиции.

— А это правда, что есть такой принцип — если подписано признание, то вина считается доказанной?

— Этот принцип касается добровольно подписанного признания, — уточнил милорд Верд.

— Ну, чтобы получить «добровольное» признание, не обязательно забивать. Можно не поить. Или бить кого-то из родственников. Или… отправить побеседовать с подозреваемым пыточных дел мастера. Вы знаете, он удивительно убедителен.

— Простите меня…

— Мне несказанно повезло, что я вывела господина Монтесье из себя — это дало отсрочку. Пока он бил, потом меня лекари спасали, потом я без сознания была…

— Кто такой господин Монтесье? — В голосе милорда Верда было сплошное ровное равнодушие.

— Вам доложат, — рассердилась я. — И вообще, а что было бы, если бы я сломалась и подписала признание?

— В вашем случае — ничего. Я бы смог решить этот вопрос. Хотя было бы неприятно — пришлось бы идти на серьезные уступки и делать то, чего мне делать совсем не хочется.

— Например?

— Принимать обратно армию. Или жениться на какой-нибудь герцогине. Или пойти на бал. Может быть, дело обошлось бы партией в шахматы. Не знаю… Все, что у меня бы потребовал Его Величество Фредерик за ваше помилование.

— Когда мы общались ночью, мне не показалось, что Его Величество был расположен меня миловать, — проворчала я.

— Не скажите, — осторожно улыбнулся лорд Верд. — У меня сложилось ощущение, что вы ему понравились.

— В жизни бы не подумала!

— Он отправил вас отдыхать в вашу комнату, — пожал плечами сын императора. — И не озадачился тем, чтобы приставить охрану. Зря. Всех этих неприятностей можно было бы избежать… И мне очень жаль, что я был настолько слаб, что не сработало защитное заклинание. Того, кто на вас напал, попросту размазало бы. Но… Защита была завязана на мою силу — а ее-то как раз и не было.

Как-то внезапно ужас затопил меня — стало трудно дышать.

— Сейчас, — подскочил милорд. Быстро подошел к столику, уставленному какими-то пузыречками, которых у меня в комнатах до этого не было. Накапал чего-то в стакан, долил воды. Вернулся ко мне. — Выпейте! Целитель оставил.

Я сделала глоток, почувствовала уже знакомую невыносимую горечь лекарства — видимо, принимала его не в первый раз. Дикая паника тут же отступила. Я задышала ровнее. И поняла, что вцепилась в мужскую руку.

— Вероника… — склонился он над моими ладонями, развернул их к себе и поцеловал. — Как бы мне хотелось все изменить. Как бы мне хотелось выразить, насколько я сожалею… Вы сможете меня когда-нибудь простить?

— Я прекрасно понимаю, что вашей вины в произошедшем нет.

— Мне хотелось вам помочь. Я понял, что вы и мальчики от кого-то скрываетесь, чего-то боитесь. И вы, и ваши сыновья вызвали во мне симпатию. И я решил облагодетельствовать, тем более что мне это ничего не стоило… В результате я обязан вам жизнью, а вы чуть не погибли из-за меня.

— Видимо, судьба решила преподать вам урок смирения, а я попалась ей под горячую руку.

— Вы смеетесь?

— А что мне остается? Все живы и скоро будут почти здоровы. Надо лишь решить, что делать дальше.

— Тогда давайте пригласим молодых людей. В конце концов, это их касается в первую очередь.

Он отправился в мою спальню. А через секунду я услышала, как он разговаривает с мальчишками.

— Дайте мне слово, что не будете нападать. Нам надо поговорить.

— Из-за вас мама пострадала! — возмущенный голос Павла.

— Действительно, милорд. — А это был уже холодный и высокомерный голос Рэма. — Она была в вашем доме, под вашей защитой. Как это получилось?

— Один… — милорд явно проглотил несколько ругательств, — чиновник… решил выслужиться. По сути, он похитил вашу матушку.

— Может быть, вы придете сюда? — потеряла я терпение. — Ваш разговор в некотором роде и меня касается.

Повисла пауза, в которой мне послышалось: «Молчи, женщина, твой день — Восьмое марта…» Но потом что-то в мозгах у мужчин щелкнуло, и они появились в гостиной.