Онлайн книга «Клуб неверных мужчин»
На этом месте Турецкий попросил остановиться поподробнее, но чувствовалось, что Венечка оперирует общими фразами, не владея темой. Люди пришли в себя, втянулись в работу, студией временно руководит Лапышинский на пару с «мегерой» Ольгой Густавовной, и что будет дальше, знает только ветер. Турецкий попросил описать личные отношения Венечки и Кошкина. Венечка сделался каким-то прозрачным, возвышенным, судорожно сглатывал, прятал глаза, и у Турецкого возникла мысль, что Венечка собрался что-то преувеличить. Но нет, до такого нахальства не дошло, Венечка со вздохом признал, что, невзирая на то, что у них были удивительно теплые отношения, Кошкин оставался по жизни, к сожалению, натуралом, — фу, какое гадкое слово! — то есть был человеком недалеким… — Ага, — задумался вслух Турецкий, — в играх геев не замечен. — Ах, я вас умоляю! — запротестовал Венечка. — Далось вам это слово — «геи»… «Ну, если тебе больше нравится слово «педераст»… — подумал Турецкий. — Как у него обстояли дела на личном фронте? Имелась ли постоянная девушка, заходила ли она к нему в студию? — Была у него какая-то, — досадливо отмахнулся Венечка. — Насчет женитьбы не знаю, но нехваткой секса не страдал. Но в студию никого не приводил. Не принято у нас такое. Люди здесь работают, больно им надо любоваться на всяких… Теперь касательно того, что случилось в день убийства. Да ничего такого не случилось. — Венечка занервничал. Он уже десять раз рассказывал. Был обычный майский день. Природа радовалась скорому приходу лета. Венечка занимался вот этим самым заказом — Кошкин взвалил на него работу, и Венечка трудился над ней как проклятый. Домой он собрался в семь вечера. Оказалось, что в студии, кроме него и Кошкина, никого не осталось. Позвонили на пульт, закрыли дверь. Несколько минут постояли на крыльце, обсуждая архиважный вопрос… — Я знаю, — кивнул Турецкий, — вы спорили, какое сочетание красок живее передает эмоциональное состояние человека. Кошкин предпочитал лимонно-оранжевое соединение, вам же ближе по духу что-то пятнистое. — Как здорово, — умилился Венечка, — скоро весь город будет в курсе. Да, для оформления плаката на выставку в Олимпийском я бы предпочел свести голубое, лиловое и изумрудное. Но хозяин — барин, Рома сказал, что он решит. Ах, видно, уже не решит… К единому знаменателю им( прийти в тот вечер не удалось. Венечка, посвистывая, двинулся вдоль да по Солянке, Кошкин зашагал к машине, припаркованной напротив входа. Венечка отошел, наверное, метров на двадцать, когда что-то хлопнуло за спиной. А дальше — ничего нового. Художника швырнуло на проходящую мимо девицу, Венечка ахнул, героически сжал кулаки, побежал обратно, серая «жулька», из которой вылетела пуля, перестроилась на первую полосу к светофору. Единственное, что он успел заметить — у нее не горел левый стоп-сигнал. Но об этом он говорил работникам милиции. А еще у нее задний бампер был треснут примерно посередине… А Венечка оказался не таким уж ненаблюдательным… — То есть люди видели, что произошло? — Видеть-то видели, — кивнул Венечка, скорбно поджав губы, — да где их сейчас найти? Люди, знаете ли, та еще субстанция. Моя хата с краю, ничего не знаю. Кому охота терять время, давать показания, мотаться по отделениям и прокуратурам, общаться с этими невоспитанными людьми?.. Подбежал он к Кошкину, положил окровавленную головушку к себе на колени, заплакал. Приехала милиция, начались допросы, их вели такие противные люди… — Эта смерть меня потрясла и вывела из равновесия, — пожаловался Венечка, — я так любил Романа. Нет, поймите меня правильно, — он густо покраснел. — Я любил его, как товарища, как одаренного художника… Я до сих пор не могу оправиться… — Вспомни, не было ли в последнее время чего-нибудь подозрительного? — Вспоминал уже, — вздохнул Венечка. — Не было. Все как всегда. — Он не был расстроен, обозлен, взбешен? — Он часто был обозлен, взбешен и расстроен. Поверьте, этому масса причин. Капризы заказчиков, непонимание того, что он хочет, разлады с коллегами, нерадивыми учениками. Но я понимаю, что вы имеете в виду, — Венечка кивнул со знающим видом. — Нет, ничего такого не было. Все случилось, как гром среди ясного неба… Турецкий закурил, наслаждаясь свежим ветерком. Словно из темницы вышел к морю. Закурил, направился к машине. Сейчас он сядет и еще раз все обдумает. Дело интересное, но концы торчат, как взрыватели из морской мины… — Задумались? — прозвучал над ухом мелодичный голосок. Он вздрогнул, посмотрел на зажатый в кулаке брелок с ключами, поднял голову. Молодая женщина в свободно облегающей блузке и небесного цвета фирменных штанишках вышла из студии вслед за ним, хотела отправиться дальше, но передумала. Глаза восточной красоты смотрели на Турецкого. Пышные волосы струились по плечам. Девушка непринужденно и загадочно улыбалась. Она была невыразимо хороша собой. Впрочем, когда она лежала нагишом, позволяя юным живописцам увековечивать свою красоту, она была еще лучше. Не всегда одежда красит женщину. — Уже закончили свою каторжную работу? — сглотнув, спросил Турецкий. Она обожала глумиться над людьми при помощи своих внешних данных. Подошла поближе, источая запах дорогих духов, смотрела, не моргая, прямо в душу. «Рано или поздно она кого-нибудь спровоцирует, — подумал Турецкий. — Мужчины не железные. Не ведает, что творит. Ей позволительно так себя вести только в том случае, если она КМС по восточным единоборствам, или мастер по стендовой стрельбе, а в сумочке лежит складная пневматическая винтовка…» — Закончила, — согласилась девушка, — приезжаю сюда пару раз в неделю. А пару раз… в другом месте. — Интересная у вас работа. — Скучная, — она засмеялась, — лежишь, ничего не делаешь. Вы не подумайте, это не основной мой вид деятельности. В принципе, я тоже занимаюсь изобразительными искусствами, обучаюсь в художественной академии. «Только не надо с ней знакомиться, — в страхе подумал Турецкий. — Это отвлекает. У тебя жена, ты ее безумно любишь, и все эти связи, от которых ни уму, ни сердцу, так обременительны…» — Вы о чем-то задумались? — склонив головку, осведомилось неземное существо. — О, нет, что вы, так, работа не выходит из головы… — Вы приехали в студию работать? — изумилась девушка. — А у меня создалось впечатление, что вы ошиблись адресом. — Частично — да. Подобные местечки не для меня. Скажите, вы несколько минут назад не заходили в комнату, где Венедикт Гурьянов трудился над своим бессмертным шедевром? — Венедикт Гурьянов… — девушка нахмурилась. — А кто это? — Это парень с нетрадиционными взглядами… не только на искусство. Он здесь работает. Она засмеялась — мелодично и непосредственно. «О, нет», — мысленно взмолился Турецкий. |