Онлайн книга «Черная вдова, или Ученица Аль Капоне»
|
– Что же, Оскар Борисович, я должна взять бритву и отрезать ему что-нибудь лишнее? Мастиф захохотал, поднимая свою рюмку: – За вас, дорогая! И все же я настаиваю, чтобы вы поговорили. Это своеобразная награда за его труд. Он ничего не просил, кроме возможности увидеть вас, Марина. Не бойтесь, за дверью сидят Череп и Кабан. Если что… – он выразительно посмотрел на Дениса, и тот съежился. Видимо, хорошо был с ними знаком. Мастиф вышел, и воцарилось молчание. Марина невозмутимо курила, уже совершенно владея собой. Это опять была сука-стерва Коваль. – Что, так и будешь стоять, как официант? – поинтересовалась она. – Садись, раз уж это ты хотел меня видеть. Я-то обошлась бы, как ты понимаешь. Опустившись в кресло, он смотрел на бывшую любовницу глазами долго битой собаки, которую хозяин неожиданно пустил в дом и даже решил накормить. – Какая ты красивая, Коваль! – хрипло проговорил Денис. – Ты стала еще лучше, чем была. – Это все, что ты хотел мне сказать? – она сделала очередной глоток коньяка. – Прости меня, если можешь… Он попытался встать на колени. Но правое колено не гнулось, и это все выглядело нелепо и жалко. – Встань, – брезгливо поморщилась Марина. – Что за неистребимая любовь к дешевым мелодрамам, я это ненавижу. Что у тебя с ногой? – Череп раздробил мне коленную чашечку бейсбольной битой, – криво усмехнулся Нисевич. – Только две недели, как снял гипс, никак к хромоте не привыкну. – Череп парень серьезный. А ты сочувствия моего ждешь? – Нет… Я знаю, что это месть за то, что я с тобой сделал. Но если бы ты только знала, что я пережил здесь за это время… – А я не хочу знать, – перебила она, снова щелкая зажигалкой. – Вряд ли тебе было намного хуже, чем мне. Поэтому не дави на жалость, я просто не знаю, что это такое. – Что мне сделать, чтобы ты простила меня? – спросил он, заглядывая в глаза. – Ты что, идиот? – удивилась Марина. – Да будь моя воля, я убила бы тебя, а ты говоришь – прости! – Убей, ты сможешь, я знаю. Все равно рано или поздно меня забьют здесь до смерти. Стоит только Мастифу упомянуть твое имя, как они звереют и молотят меня. И я же еще должен лечить их, если что… Мог бы – давно с собой покончил бы… – Духу не хватает? Ну, еще бы – это не безответную женщину бритвой полосовать, это ж себе, любимому… Он опять затравленно посмотрел на нее, весь сжался. Страх перед болью превращает человека в животное – подтверждение этого тезиса сидело сейчас перед Мариной. Когда-то он пытался превратить в нечто подобное ее саму, а теперь вон как жизнь все переставила… – Не говори больше так, ведь я люблю тебя, – попросил Нисевич жалобно. – Странною любовью. Может, хватит словоблудия? Мне домой пора, ждут меня. – Ты все еще с ним? – Что значит «все еще»? Да, я с ним, мы живем вместе, если тебя именно это интересует… Денис поднялся из кресла, подошел вплотную к камину и стал смотреть на языки пламени. Коваль допила коньяк, закурила очередную сигарету и отошла к окну. Было совсем темно, шел снег. Двор хорошо освещался, по периметру бегали два огромных алабая. Жуткие псы – такие порвут в секунду и даже не заметят… Не дом, а военная крепость. Денис тихо подошел сзади и положил руки Марине на плечи, заставив вздрогнуть от неожиданности. Прошептал на ухо: – Не надо, пожалуйста… Не зови никого, я ничего не сделаю тебе. Просто хочу вспомнить, какая ты… – Жену свою вспомни, – негромко посоветовала Коваль, не оборачиваясь. – Я не хочу ее… Только ты меня понимала, только ты – моя… Поцелуй меня, пожалуйста, – попросил он тем же тоскливым шепотом. – Спятил совсем? – удивилась Марина. Но Денис не отпустил ее, повернул к себе лицом и сам нашел ее губы. Коваль уперлась руками ему в грудь, но Денис все продолжал бродить губами по ее лицу, по шее, по кружеву белья в вырезе пиджака. – Зачем ты носишь эту дрянь, ведь у тебя такое красивое тело, – пробормотал он. – Ты хотел сказать – было, да, Денис? Теперь оно совсем другое… С этими словами она вырвалась из его рук, поставила ногу на подлокотник кресла и стала расстегивать комбидресс. Нисевич, упав в кресло, целовал эту длинную стройную ногу в черном чулке, открытую распахнувшимся разрезом юбки, поднимался губами все выше. Марине наконец удалось справиться с кнопками, она оттолкнула Дениса носком туфли и, вырвав кружево из-под пояса юбки, подняла к самой шее, обнажая свои рубцы. – Как, ты по-прежнему считаешь его красивым, Дэн? Правда, оно прекрасно? Блеск просто! Ну, поцелуй же его, если не передумал! Денис закрыл лицо руками, отпрянув в ужасе. Коваль привела себя в порядок, поправила волосы и пошла к двери. Нисевич бросился следом: – Не уходи! Я сделаю все, что ты хочешь, но только не уходи вот так! Он взял было ее за руку, но Марина вырвала ее и произнесла тихо и твердо: – Тогда сделай одну вещь – просто сдохни! – и, повернувшись на каблуке, позвала: – Череп! Тут же дверь распахнулась, и Череп вместе с Кабаном вошли в каминную. Кабан привычным жестом завернул руки Дениса за спину и вывел из комнаты. В глазах Черепа застыл вопрос. – Все нормально. Просто мне пора ехать. Где Мастиф? Хочу попрощаться. – Я провожу, он в бильярдной. Они спустились в подвал, где Мастиф катал шары. – Составьте компанию, Марина! – пригласил он. – Череп, кий Марине Викторовне! Череп повиновался. Коваль любила под настроение сыграть партию-другую и сейчас тоже не отказала себе в удовольствии. Мастиф хитро поглядывал в ее сторону. – Что, Оскар Борисович? – устав от этих взглядов, поинтересовалась Марина. – Удивляюсь вам. Железная женщина! Разве вам совсем не жаль его? Ведь, как ни крути, а вы были близки с ним долгое время. Она пожала плечами, обошла стол, ища место для удара: – Ну и что? Почему я должна его жалеть? – А он просто бредит вами… – Это его проблема. Он бредил мной почти девять лет, и три из них творил такое, что даже вашим амбалам не пришло бы в голову. Вы по-прежнему считаете, что мне должно быть его жаль? – холодно спросила Марина, отправляя шар в лузу. Мастиф расхохотался, подняв руки: – Сдаюсь! Ольга права – вы легко перешагиваете через то, что стало вам ненужным, даже не оглядываясь. Но, возможно, вы в этом правы. Они закончили партию. Коваль с блеском ее выиграла, впрочем, как всегда. Мастиф по-отечески обнял ее, проводил до машины. – Обращайтесь, если что, Марина, безо всякого стеснения, я всегда помогу. |