Книга Гнев, страница 31 – Эрик Эмблер

На мгновение он встретился со мной глазами.

— Я уже объяснил, дело очень срочное и важное. Поэтому вам надо подойти к нему со всей ответственностью. Никой халтуры и приписок!

— Разумеется! — Я постарался принять оскорбленный вид.

— И пожалуйста, будьте осмотрительнее. Люди, которые живут в этих домах, не должны знать, что вы наводите о них справки.

— Люди, чью кредитоспособность мы проверяем, обычно ни о чем не догадываются, — произнес я с обидой в голосе.

— Хорошо, хорошо. Я не хотел вас оскорбить. Завтра вечером жду вашего звонка.

— Договорились.

Я вернулся в отель, раздумывая, стоит ли позвонить Люсии и сказать ей, что случилось, но в конце концов решил, что не стоит. Это укрепит мои позиции. Если она хочет, чтобы я рассказал ей про Скурлети, пусть подумает, что предложить взамен.

С другой стороны, мне надо было уехать из гостиницы на сорок восемь часов. Хотя Скурлети, похоже, поверил мне на слово, он совсем не дурак. Обдумает случившееся — и запросто решит, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. И начнет проверку. Он просил меня быть поаккуратнее; пожалуй, к его предупреждению стоит прислушаться.

Я нашел следующую гостиницу в мишленовском путеводителе и позвонил Люсии.

Она сразу узнала мой голос.

— Вы с ним виделись?

— Да.

— Ну и?..

— Завтра расскажу. Звоню сказать, что съезжаю из гостиницы.

— Почему?

— Все расскажу завтра.

— Что-то случилось?

— Нет, просто предосторожность. У вас есть следующий номер?

— Да. А он?..

— Мне надо идти. Завтра увидимся.

Я собрал вещи и спустился вниз, к стойке. Оплачивая счет, я объяснил, что уезжаю на выходные к семье, в Лион, и вернусь в воскресенье вечером. Я сказал, чтобы они так говорили всякому, кто будет мной интересоваться, и спросил, смогу ли я получить тот же самый номер по возвращении. С этим проблем не предвиделось. Я вышел из гостиницы, поставил машину на ближайшую крытую автостоянку и отнес чемоданы на вокзал. До поезда оставалось около часа. Я сдал багаж в камеру хранения, купил обратный билет до Канн и пошел ужинать.

Я увидел Скурлети, когда забирал чемоданы. Он стоял около газетного киоска и смотрел на перрон, от которого отходил «Голубой поезд». Он даже не прятался и озирался вокруг, словно встречал друга.

Наверное, я должен был обрадоваться, что предвидел такую возможность и принял необходимые меры предосторожности; вместо этого у меня засосало под ложечкой, и я стал прикидывать, не упустил ли чего-нибудь важного. Например, в кармане лежит чертов билет до Канн. А если Скурлети заметит? А если он спросит у меня номер моего домашнего телефона в Лионе? Что тогда делать? Дать ему мой старый номер и надеяться на лучшее или просто повернуться и убежать? Внезапно я почувствовал, что совсем не подхожу для этой роли, и у меня ослабели колени. За секунду до того, как он меня увидел, я чуть было не совершил фатальную ошибку: не попросил носильщика отнести мой багаж в вагон, вместо того чтобы отнести самому, как должен был поступить мой персонаж.

Скурлети сразу же подошел ко мне.

— Уже боялся, что вы опоздаете на поезд. Он вот-вот отходит.

— Я знаю.

— Я хотел вам еще кое-что сказать, но в гостинице ответили, что вы уже уехали.

Проверка и перепроверка.

— Я обедал. В поезде дерут такие цены…

— Понимаю. На случай, если меня не будет в гостинице, когда вы завтра позвоните из Марселя, я договорился с оператором в гостинице, очень милой дамой, что она примет у вас сообщение, если вы будете диктовать медленно.

— Да, конечно.

Ноющее чувство под ложечкой потихоньку отпустило. Если Скурлети не смог выдумать ничего поумнее, чтобы объяснить свое присутствие на вокзале, то, похоже, я его переоценил.

— Желаю хорошо провести время, — сказал он.

Поезд уже подходил.

— Спасибо, постараюсь.

— Хорошо быть молодым. Завтра жду звонка.

— Вечером.

Я быстрым шагом двинулся по перрону, специально глядя на вагоны, на которых было написано «Для пассажиров в Марсель».

Скурлети не стал ждать отправления. По крайней мере на перроне, но из опасения, что он может ждать снаружи, я решил действовать согласно первоначальному плану. Я сошел в Каннах и вернулся в Ниццу на пригородном поезде.

Отель стоял рядом с портом, и в нем, судя по всему, останавливались пассажиры с корсиканских пароходов. Ночной консьерж оказался педантом с тонкими губами и подозрительным взглядом. Он заставил меня предъявить документы, и поэтому в полицейскую анкету пришлось вписать собственное имя. Мне очень не хотелось этого делать, но выбора не было. Если бы я теперь решил не останавливаться здесь и ушел, консьерж вполне бы мог позвонить в полицию и донести о случившемся.

Было половина одиннадцатого — половина пятого в Нью-Йорке. У Сая и Боба Парсонса оставалось шесть с половиной часов до последнего срока. Интересно, что они сейчас делают. Один из них, скорее всего Боб Парсонс, будет пытаться меня найти и рыскать в поисках моих следов. Внештатник из Марселя будет им помогать. К этому времени Сай наверняка установил постоянный контакт с парижским бюро. Интересно, в Нью-Йорке уже знают о моем предательстве, или, надеясь, что все еще обойдется, он сказал лишь, что не может со мной связаться? Скорее всего он сказал им правду. В конце концов, задание поручил мне мистер Каст, а не Сай, и его не за что винить. «Если вы поручаете такое важное дело не прожженному профессионалу, а любителю, да еще с психопатическими наклонностями, — скажет он им, — ждите сюрпризов». В любом случае у них есть самая главная, самая важная часть истории, а также запись, подтверждающая ее подлинность. Возникнут некоторые осложнения, если не удастся найти меня до того, как журнал выйдет из печати, но проблемы следует решать по мере поступления. У них на руках сенсация, и чем больше шума она произведет, тем лучше.

Только не для меня.

Иногда газета или журнал может отказаться выдавать источник информации, сославшись на привилегии прессы, но тут не такой случай. В этот раз «Уорлд репортер» будет с готовностью сотрудничать с властями и другими новостными медиа. Мало того что придется доказывать подлинность истории — а предположение, что это фальшивка, обязательно возникнет, — они еще должны будут объяснить, почему не могут предъявить человека, который взял интервью у Люсии Бернарди, чтобы его опросила полиция.

Интересно, как Сай станет выкручиваться. Вряд ли он заявит, что я — психически неуравновешенный тип. Это дискредитирует и историю, и сам журнал. Скорее всего он выберет мужественную откровенность человека, которому нечего скрывать, и честно скажет, что сам ничего не знает, что он должен был встретиться со мной в аэропорту Ниццы, а я не явился. Он, конечно, не будет говорить о моем письме. Скажет, что я срочно уехал из Мужена, и он, естественно, предположил, что в истории появились новые подробности и я, видимо, продолжаю расследование в другом месте. Теперь он не на шутку обеспокоен и будет рад любой помощи в розысках. В моем досье в офисе лежала фотография, которую использовали для пресс-карт. Ее разошлют повсюду. Сходство просто замечательное. Куча людей в Ницце опознает меня с первого взгляда.