Онлайн книга «Между адом и раем»
|
Сандра улыбнулась. – А что ты писала? Она подняла блокнот, придвинула стул к грубому деревянному столу. – Дневник. Мне многое надо записать. – А о чем ты пишешь? – Он поставил чашку и привалился к стене. – Дорога, погода, всякое... Я не должна ничего упустить. А теперь вот не могу вспомнить, где мы были две ночи назад. Он потерся головой о стену. – В монастыре... – Нет, не в монастыре, его я помню. – Я тоже. А как ты пришла ко мне в своей длинной ночной рубашке? Ты написала про это? Сандра посмотрела на блокнот, и Ричард не мог понять, улыбается она или нет. Он закинул руки за голову. – Две ночи назад... Это та ночь, когда мы вместе спали в палатке? – Нет. – Она не отрывала глаз от бумаги. – То было очень давно. – Давно, давно, давно, – кивал он. – Кажется, я знаю тебя уже целую вечность. Теперь я понимаю, как тебе тяжело всякий раз расставаться со своими туристами. Она долго молчала. Вода в кастрюле закипела, и Сандра подняла крышку. – Переход через горы объединяет людей, дорога становится дорогой жизни со всеми ее подъемами и спусками. Мур подался вперед. – А мы с тобой сейчас на этой дороге вместе. Наша цель – долина Мананг. Но и путь к цели также важен. Цель – это не сама жизнь. Жизнь – это процесс достижения цели. Сандра зачерпнула кружкой воду в кастрюле. – Давай не отвлекаться. К долине Мананг я знаю путь, который могу показать и тебе. Но на дороге жизни нет проводников. Никто не был в твоем путешествии раньше, и никого – в моем. И некому предложить, каким путем идти. Каждый сам должен найти его. Ричард вытянул ноги. – Да, но наши дороги сейчас соединились. Неужели ты не чувствуешь? Она поставила кружку. – В данный момент – возможно. Но у нас разные цели, это и хорошо для похода. Мы вместе много миль, а когда дорога кончается – все позади. Остается память. – А воспоминания у тебя хорошие, Сандра? Она изучающе посмотрела на свои руки. – Да, мне везет. Я всегда начинаю новый путь с новыми людьми, с новой целью, по новой дороге. И в одну свою жизнь я как бы вмещаю несколько жизней. Немногие могут себе такое позволить. Она поглядела ему прямо в глаза, вызывая на спор. Голова Мура раскалывалась от боли. – И на это ты собираешься потратить всю жизнь? – Конечно. – И ты хочешь сказать: это путешествие для тебя ничего не значит? А как с тем, что у нас с тобой было? Я не понимаю тебя. Она яростно, громко стала мешать чай в своей кружке. – Это потому, что ты меня не слушаешь. – Я слушал, когда ты говорила: это путешествие не похоже на другие. Но, может, ты так говоришь каждому. – Он не смог скрыть горечь в голосе. Отвернувшись от него, Сандра встала на колени перед очагом. – Раньше так никогда не было, – призналась она тихо. – Это моя вина, все началось с первого дня, как я тебя увидела. – Кочергой она выгребала картофелины, пекшиеся на углях. – Это когда ты пыталась дать мне взятку за Лиз? Тебе не было стыдно? – Ты мне не понравился – эдакий надменный, эгоистичный, занятый только собой доктор... Она умолкла, чтобы разложить еду по тарелкам, и огляделась в поисках посуды. Ричард поднял ноги, и они показались ему невероятно тяжелыми. – А что заставило тебя изменить мнение? Сандра поставила ему тарелку с картошкой и вилкой на колени. – Не знаю. Может, та ночь в «Як и Йети», когда ты ужинал в одиночестве. Не могу выносить, когда человек ест один. – Она села на край его постели с тарелкой на коленях и подогнула под себя ноги. Потом взяла кусочек дымящейся картошки. – И поэтому ты отправила ко мне того парня из группы? Вилка стукнулась о тарелку. – Я никогда никого к тебе не посылала. Он сам. Ты же явно хотел присоединиться к нам. Разве ты не специально ходишь в те места, где можешь встретить американцев? Он улыбнулся. – Ага, каждый вечер, лишь бы американские громкоголосые туристы пригласили меня поесть с ними и поболтать о доме. Можешь верить, можешь не верить, но есть люди, которые любят есть в одиночестве. – А тогда зачем ты подошел к нам? – Честное слово, я думал, это ты послала того парня. Сандра вздрогнула. – Правда? – Я не хотел тебя обидеть. Сандра внимательно смотрела на его лицо, бледное, с темными кругами под глазами. Ее сердце болезненно сжалось. Она взглянула на свою тарелку, потом на его. – Ешь, тебе нужны карбогидраты. Он откусил и пожевал. – Ты упорная. Все еще пытаешься руководить мной. – Тогда почему? – Почему я нанял тебя своим проводником? – Он покачал головой. – Не знаю. Думал, ты слишком властная и чтобы от тебя избавиться, заставил помогать мне в операционной – вдруг ты уйдешь. Но что-то случилось, я привык, что ты рядом, подаешь инструменты. Мне нравилось видеть тебя по утрам, и я скучал без тебя днем. Сандра пыталась улыбнуться, но уголки ее рта не слушались, она сжала губы, а глаза горели от слез. Он ковырял вилкой картошку. – Поверь, связаться с упрямой женщиной не входило в мои планы, но потом ты сама вызвалась меня вести. И я не мог поверить в удачу. – Ну вот мы и здесь, – сказала она тихо. – Вот мы и здесь, – повторил он, как эхо, потянувшись к ней. Потом закрыл глаза, а Сандра стояла возле его постели и смотрела сверху вниз. Он открыл глаза и сощурился. – Не оставляй меня. – Нет, не оставлю. Она не оставит его до тех пор, пока они не сделают то, что должны. А потом уйдет, и он это понимает. Он снова закрыл глаза, довольно вздохнув. Сандра отложила дневник и взяла починить рубашку Ричарда – он зацепился за камень. Ей везет, уверяла она себя, у нее столько всего впереди. С Муром же всегда будет его работа. А если этого мало, то рядом полно женщин, которые могут в него влюбиться, кто-то согласится отправиться за ним в незнакомые места, подавать инструменты, принимать роды. Она уколола палец, и капля крови упала на темную фланель. Ричард с кем-то еще? Ей не хотелось думать об этом. Она прижала палец к ладони, чтобы остановить кровь. Почему с ним не может быть кто-то другой, если она сама не хочет? Он был самый добрый, самый отзывчивый, самый внимательный из всех известных ей людей. И он заслуживал, чтобы кто-то добрый заботился о нем. Так же, как он заботился о ней. Кто-то способный подарить ему детей и вырастить их. И чем скорее она уйдет из его жизни, тем скорее у него появится все это. |