Онлайн книга «Расплата за наивность»
|
— Скоро… — И, протянув руку, позвал: — Идем, здесь недалеко… Но вопреки ожиданиям на дорогу у них ушло больше часа. Поминутно спотыкаясь о камни, Алка на чем свет стоит ругала беспечных мужиков, обрекших ее на все эти мучения. Никак не реагируя на брюзжание, Давид молча тащил ее вперед, время от времени поддерживая в особо опасных местах. На одном из поворотов тропинка неожиданно уперлась в огромную скалу, сплошь поросшую плющом. — Пришли, называется! — растерянно оглядываясь, изрекла Аллочка. — Это что же — жить здесь придется? Косой поцокал языком и что-то быстро сказал своему другу, после чего они вместе заулыбались. — Что он сказал? — подозрительно уставилась она на Давида. — Ничего из того, что смогло бы обидеть тебя, но многое — от чего ты опять покраснела бы… — Очень умно, — фыркнула Алка и полоснула взглядом по их немногословному спутнику. Тот ободряюще улыбнулся ей и, подойдя к заросшей стене из камня, начал раздвигать ветки, обнаруживая небольшой лаз. — Давай, полезай. Только придется пригнуться, — шлепнул ее по заду Давид. — Вижу, не дура, — возмутилась она его бесцеремонному поступку. Друг за другом они нырнули в тесный тоннель и несколько минут продвигались в полнейшей темноте. Когда наконец в глаза полоснуло солнечным светом, Алка ахнула… В двух шагах от них, в тени большого навеса, сотворенного матушкой-природой из камня посредством ветра, воды и времени, притулился маленький домик. Сработанный из дерева, он был украшен искусной резьбой и напоминал ярмарочную игрушку. Выложенная булыжником дорожка вела от крыльца к обрыву. Аллочка подошла к краю и посмотрела вниз. От красоты, представшей перед ней, действительно захватывало дух. Аккуратные ступеньки, выдолбленные чьей-то заботливой рукой в стене утеса, вели к небольшой бухточке, окруженной со всех сторон огромными валунами. Вода в ней была неподвижна, и Алка могла поклясться, что видит дно. — Я же сказал, тебе здесь понравится, — прервал ее размышления Давид, незаметно подойдя сзади. — Вода там почти всегда теплая и чистая. А самое главное — место это практически нельзя обнаружить. Ни с моря, ни с воздуха. Так что ты будешь здесь в полной безопасности. — Я?! — изумилась она. — Ты хочешь сказать, что я буду здесь одна?! — Ты не будешь здесь одна. Он будет с тобой. — Давид указал в сторону Косого, который без устали перетаскивал вещи в домик. — А мне надо отлучиться, чтобы попытаться разобраться со всем этим… Когда я вернусь, поговорим… Вернулся он только через три недели. Неожиданно вынырнув из темного лаза, он до смерти перепугал Аллочку, которая в тот момент чистила рыбу на улице. — Как черт из преисподней! — завопила она. Потом, внимательно присмотревшись к нему, добавила: — Хотя мое сравнение недалеко от истины. — Что, так страшен? — Давид озабоченно провел ладонью по заросшему подбородку. — Извини, детка, не хотел тебя напугать. Но обстоятельства складывались так, что ни поспать, ни побриться времени не было. — И что же там… на воле? — возвращаясь к своему занятию, спросила она. — Узнал что-нибудь? — Есть кое-что, но… — взгляд его затуманился. — Все это кажется настолько неправдоподобным… — Очень вразумительно и, главное, я все поняла, — уколола она. Устало усмехнувшись, Давид зашел в дом. Через некоторое время крикнул из открытого окошка: — Детка, а где Косой? — Во-первых, не Косой, а Толик. Он мне объяснил, что так его имя звучит по-русски, — уперев руки в бока, поучала Аллочка. — А во-вторых, меня зовут Аллой, а не деткой! — Понятно… — заулыбался Давид. — Аллочка, детка, где мой друг Толик? Так нормально? — Нормально, — не смогла она сдержать улыбки. — Он пошел ловить зайцев. Кстати, ты знаешь — его прозвали Косым из-за того, что он мастерски ловит зайцев? Недоверчиво покачав головой, Давид вновь скрылся из вида. Закончив с рыбой, Аллочка ополоснула руки и вошла в дом. Давид спал… Свесив ноги в пыльных ботинках с дивана, закинув руки за голову, он крепко смежил веки и совершенно не реагировал на ее появление. Укоризненно покачав головой, она опустилась перед ним на колени, сняла с него обувь и, ухватившись за щиколотки, совсем было собралась уложить его ноги поудобнее, как неожиданно нарвалась на искрящийся взгляд черных глаз из-под густых ресниц. — Ах ты! — рассвирепела она, бросая со всей силы свою ношу на пол. — Доволен, да?! Ответом был заразительный смех Давида. Резким движением метнувшись к ней, он схватил ее за запястья и повалил на себя. — Я очень доволен! — жарко прошептал он ей на ухо. — Не могу даже сказать, как я доволен! Был ли тому виной полуденный зной или что-то иное, но тепло, неожиданно разлившееся по телу, удивило и напугало ее. — Что ты делаешь?! — прошептала Аллочка, пытаясь вырваться. — Отпусти меня сейчас же! Ничего не отвечая, Давид запустил пальцы в ее волосы и притянул к себе. Поцелуй, последовавший за этим, опалил Алку таким огнем, что у нее перехватило дыхание. Затуманенное страстью сознание отказывалось поверить в происходящее. «Я должна остановить его! Господи, помоги мне остановить его!» — молнией пронеслось в мозгу. Но, очевидно, господу в этот день было не до нее, потому что с неослабевающим пылом она продолжала отвечать на его поцелуи. Когда из одежды на ней остались одни лишь трусики, она вдруг запаниковала. — Нет! — соскакивая, закричала она. — Я не должна! Я не могу! Подхватывая с пола разбросанную одежду, Алка метнулась к двери и почти голышом выскочила на улицу. Вполголоса выругавшись, Давид сел на диване и потер глаза дрожащими пальцами. — Что, упустил птичку? — посмеиваясь, Косой прошел в комнату и швырнул связку тушек на пол. — Еще успею… Лучше расскажи — как вы тут? — Нормально. Девочка хорошо готовит, а мне больше ничего не надо, — с довольной ухмылкой он похлопал себя по животу. — Ну что, узнал что-нибудь? — Туманно все, — задумчиво протянул Давид. — Но одно ясно — Шота здесь каким-то боком… — Шота?! Не может быть! Вы же с ним как братья. Разве мог он так тебя подставить?! — Более того! Уехали мы как раз вовремя… — А что такое? — Ночью того дня его боевики ворвались в дом и… — Что?! — просипел Косой. — Гиви спал в моей комнате, ну и… — обреченно махнул рукой Давид. — Странно, что никого больше не тронули. Изрешетили только мою кровать. Значит, охота идет на меня. |