Онлайн книга «Тень Великана. Бегство теней (сборник)»
|
Петра ощутила внезапный приступ паники: – Кто с ними? Дай мне главного. – Он не хочет. Просто говорит – мол, наставник просит встретиться с ними в аэропорту. Что за наставник? Господи, Петра! Все так же, как тогда, когда тебя похитили! – Скажи им, что мы приедем в аэропорт и, если они посмеют хоть что-то сделать с детьми, я их убью. Но – нет, мама, все вовсе не так же. А если все же да?.. Петра рассказала о случившемся Бобу и, они спокойно отправились в аэропорт, а увидев ожидавшего на обочине Рэкхема, попросили водителя высадить их. – Прошу прощения, что напугал вас, – сказал Рэкхем. – Но у нас нет времени на пререкания, пока мы не окажемся в самолете. Потом можете орать на меня сколько хотите. – Что могло случиться такого срочного, что вам пришлось похищать наших детей? – спросила Петра, вложив в слова как можно больше яда. – Вот видишь? – усмехнулся Рэкхем. – Начинаешь спорить, вместо того чтобы пойти со мной. Они последовали за ним по служебным проходам к частному самолету. Петра продолжала протестовать: – Никто не знает, где мы. Могут подумать, будто мы хотим их бросить. Будто нас похитили. Рэкхем не обращал на нее внимания, шагая весьма быстро для своего возраста. Дети были в самолете, и за каждым ухаживала отдельная медсестра. Малыши чувствовали себя прекрасно. Лишь Рамона нужно было кормить грудью, поскольку двое с синдромом Боба уже могли есть более или менее твердую пищу. Петра села и покормила младенца. Рэкхем обосновался напротив, а когда самолет взлетел, начал объяснять: – Нам пришлось забрать вас, потому что через час или два аэропорт Еревана взлетит на воздух, и до того, как это произойдет, мы должны оказаться над Черным морем. – Откуда вы знаете? – спросила Петра. – У нас есть информация от того, кто планировал нападение. – От Алая? – Это атака русских, – ответил Рэкхем. – Тогда что это была за чушь насчет того, чтобы отвлечь турок? – взорвался Боб. – Все остается в силе. Как только мы увидим, как боевые самолеты вылетают с юга России, я дам вам знать и вы сможете отдать приказ начать атаку на Иран. – Это план Влада, – сказала Петра. – Внезапный упреждающий удар, чтобы помешать СНЗ сделать хоть что-либо. Чтобы нейтрализовать меня и Боба. – Влад хотел передать вам, что ему очень жаль. Обычно ни один из его планов не реализовывался. – Вы с ним разговаривали? – Примерно три часа назад мы вывезли его из Москвы и как можно быстрее допросили. Думаем, что о его исчезновении не знают, а даже если и знают, нет никаких причин отказываться от своего плана. Рядом с креслом Рэкхема пискнул телефон. Он взял его, послушал, нажал кнопку и передал Петре: – Все. Ракеты стартовали. – Как я понимаю, мне нужно набрать код страны? – Нет. Набирай номер так, как будто все еще в Ереване. С их точки зрения, так и есть. Скажи им, что вы с Питером совещаетесь и присоединитесь к ним с началом атаки. – А на самом деле? – Потом позвони матери, скажи, что с вами все в порядке, и ничего не говори о том, что случилось. – Боюсь, вы на час опоздали. – Мои люди сказали ей, что, если она позвонит кому-то, кроме тебя, до того, как ты снова с ней свяжешься, ей придется сильно об этом пожалеть. – Спасибо, что еще больше ее напугали. Вы хоть представляете, что ей довелось перенести за свою жизнь? – Но все всегда кончалось хорошо. Так что ей повезло больше, чем некоторым. – Спасибо за оптимизм. Несколько минут спустя стартовала ударная группа и последовало объявление об эвакуации аэропорта, перенаправлении всех прибывающих рейсов, эвакуации ближайших к аэропорту районов Еревана и поднятии по тревоге людей на всех возможных военных целях внутри Армении. Что касается матери Петры, та столь горько рыдала – то ли от облегчения, то ли от злости, – что Петра едва могла что-то разобрать. Наконец разговор завершился, и Петра снова набросилась на Рэкхема: – Кто дал вам право? Почему вы считаете… – Мне дает право война, – отрезал Рэкхем. – Если бы я стал ждать, пока вы доберетесь до дома, возьмете детей и встретитесь с нами в аэропорту, этот самолет никогда бы не взлетел. Мне нужно думать о жизнях своих людей, а не только о чувствах твоей матери. Боб положил руку на колено Петры, и та замолчала, поняв, что стоит успокоиться. – Мэйзер, – спросил Боб, – в чем, собственно, дело? Вы могли предупредить нас по телефону. – У нас остальные ваши дети. Петра расплакалась, но быстро взяла себя в руки, тут же возненавидев за столь откровенное проявление материнских чувств. – Все сразу? – За некоторыми мы наблюдали несколько дней. Ждали подходящего момента. – Ждали, пока Питер скажет вам, что все в порядке, – практически сразу понял Боб. – Что для его войны мы вам больше не нужны. – Вы ему все еще нужны, – возразил Рэкхем. – До тех пор, пока это возможно. – Почему вы ждали, Мэйзер? – Сколько? – спросила Петра. – Сколько их? – Еще один с синдромом Боба. И еще четверо без него. – Всего восемь, – сказал Боб. – Где девятый? Рэкхем покачал головой. – Значит, вы продолжаете искать? – Нет. – То есть у вас точная информация, что девятый эмбрион не имплантировали? Или ребенок умер? – Нет. У нас есть точная информация, что независимо от того, жив ребенок или мертв, не осталось критериев поиска. Если девятый младенец вообще родился, то Волеску слишком тщательно скрыл сам факт рождения и личность матери. Или мать скрывается сама. Программа – или, если хотите, «умная игра» – оказалась весьма эффективной. Мы не обнаружили бы никого из нормальных детей без ее творческого поиска. Но ей также известно, когда следует остановиться. У вас есть восемь детей из девяти. Трое с синдромом, пятеро нормальных. – Как насчет Волеску? – спросила Петра. – Может, накачать его наркотиками? – Почему бы сразу не пытать? – заметил Рэкхем. – Нет, Петра. Нельзя. Потому что он нам нужен. – Зачем? Из-за его вируса? – У нас уже есть его вирус. И он не работает. Это неудача, провал, тупик. И Волеску тоже об этом знал, просто ему нравилось мучить нас мыслью, будто он подверг опасности весь мир. – Зачем он тогда вам? – требовательно спросила Петра. – Для работы над лекарством для Боба и детей. |