Онлайн книга «Краткая история семи убийств»
|
– А правда, босс. Удивительно, что крысы до сих пор еще не прогрызли тут снизу дно, – кивает на холодильник Питбуль. – Ты в курсе, что у тебя здесь молоко хранится с января? – Да я тут пробовал сам сделать йогурт. – Он, наверное, комик, босс. – Ха-ха, похоже на то. Или просто так шутит… Ну да ладно, брат. Подойди-ка сюда, чтобы я хорошенько тебя рассмотрел. Я подтягиваю табурет, усаживаюсь. Сложно сказать, как он отреагирует, если смотреть ему в глаза: впечатлит это его или ввергнет в раздражение. Затем он начинает похаживать вокруг меня, как вокруг какого-нибудь экспоната. Меня тянет ему сказать: «Музей закрыт». Я буквально в шаге от этого. Не знаю, откуда у меня убеждение, что шутки разряжают обстановку; как правило, выходит наоборот. – Питбуль, я тебе не рассказывал о таком Тони Паваротти? – Нет, босс, но я и так о нем знаю. Кто из молодых, когда рос, не слышал о Тони Паваротти? – А я тебя лет уж пятнадцать разыскиваю, ты это знаешь? До меня не сразу доходит, что он обращается ко мне. – Юби, а чего ты речь завел о Паваротти? Его ведь не стало, кажется, году в семьдесят седьмом – семьдесят восьмом? – Семьдесят девятом. Тысяча девятьсот семьдесят девятом. Глянь сюда, Питбуль. Вот перед тобой человек, который его убил. Четыре
– Ого, ты раздобрел. А что у тебя с волосами? – Поседели. Сначала преждевременно стал пегим, а там и вовсе побелел. Дамы зовут меня серебристым лисом. – А почему не барсуком? – Смешно, Джоси. – Ты теперь, как окопался в Америке, звучишь, как один из них. – Америкосов, что ли? – Да нет. Кубинцев, среди которых ты трешься. – Ха-ха. А ведь никто не верит, когда я говорю, что у Джоси Уэйлса есть чувство юмора. – Правда? И с кем это ты обо мне разговариваешь? – Эх, Джоси, да ты глянь на нас. Ты когда-нибудь думаешь о прошлом, muchacho? – Нет. О прошлом, знаешь, никогда не думаю. Ну его. Оно тебе, сволочь, по мордасам, а ты ему ответить не можешь. – Грязноватый у тебя язычок стал в тюрьме, mijo. – Грязноватый… В Риме веди себя как римляне. – Ха-ха-ха. Хорошо сказано, Джоси, хорошо… – Перестань, Луис, говорить со мною свысока. Это тебя не красит. Как тебе вообще нравится, а? Не видимся семь лет и где в итоге встречаемся? В тюрьме. Теперь ты понимаешь, когда я говорю, что настоящее, язви его, штука по меньшей мере странная? Особенно когда высовывает свою голову прошлое – скажем, на этой неделе. Мамаша ребенка, про которую я уже и думать забыл, теребит родственника насчет денег – и не меня, заметь, а Питера Нэссера. Жаль, что у меня тут нету скрытой камеры. Один лишь этот субъект заставляет меня задуматься, умнеют люди с годами или нет. – Питер Нэссер? – Не делай вид, что ты с ним не знаком. – Да я с ним с восьмидесятого даже не разговаривал. Не забывай, что с ним я контактировал исключительно затем, чтоб выйти на тебя. – Так вот теперь, когда он хочет заделаться сэром, он надеется, что прошлое не сделает ему стоп-кран. – Это как? – Ну, в смысле, подножку. – А. Однако насчет «сэра», hombre… Он сэром, что ли, хочет стать? А быть просто хером ему уже мало? – В сэры метит, типа «рыцари». Вроде Ланселота. Неймется ему, видите ли, преклониться перед королевой, чтобы та благословила его своим мечом. Естественная, надо сказать, тяга всех чернокожих мужиков: чтобы белая баба приблизила их к себе. Обласкала. Разве не так? – А я, Джозеф, и не знал, что он черный. – Забавно: за пять минут ты уже в пятый раз кличешь меня имечком. И каждый раз разным. – А что я могу сказать, mijo? Каждый раз, как я тебя вижу, передо мной предстает другой человек. – Да почему? Я все тот же. – Да нет. Ты вот только что сказал, что никогда не думаешь о прошлом. Потому и не различаешь, как ты выглядишь. – Не понимаю, что ты несешь. Заходишь и начинаешь с порога поливать словесным поносом… Еще немного, и польются звуки скрипки. – Ну вот, опять юмор от Джоси, о котором никто не догадывается. – Брат, я уже утомился. Мы же оба знаем: у тебя это не конечная остановка. – Куда ж еще ты меня направишь? – Прямиком обратно к тому сукину сыну, который тебя прислал. – А что, если меня никто не посылал? – Доктор Лав за бесплатно даже с боку на бок не перевернется. – Знаешь, кто мы такие, Джозеф? – Знаю, что ты несешь полную муть. – Развалины мы, вот кто. Реликты. – Ты хоть краем уха услышал, что я сейчас сказал? – Что-то из вчерашних дней. Memento [312]. – Боже ты мой. – Это означает, друг мой, что большинство людей никогда о наших деяниях не узнает. Может, кто-нибудь и обнаружит в нас что-нибудь ценное, ну а скорей всего, просто выбросит на свалку истории. – Бро, если ты пытаешься донести до меня что-то посредством метафор, то лучше прекрати эту хрень: напрасные старания. – Да я просто пытаюсь внести в наш разговор чуток веселья, mijo. – Слушай, ты гонишь пыль просто безудержно. Так, наверное, кролики шпарятся. Может, и ты тоже? – Сейчас в тренде телефонный секс. – Правда, что ли? Луис смеется. – Нынче все порнушники перелезают с реала на телефон. Какой-нибудь унылый, отродясь не женатый говнюк набирает 1 – 900-WET-TWAT [313], и ему там сука в полтора центнера весом сексуальным голосом воркует: «Ну что, морячок, развлечемся?» Он под ее стоны вздрачивает, а затем получает телефонный счет с нагрузкой. – Реально? – Реально орально идеально. – Эх-х… Надо было мне, наверное, сутенером быть. – Не знаю, брат. Из тебя вон наркодилер вышел неплохой. Пока ты здесь не оказался. – Да вот, захотел смену обстановки. – Ага, а теперь кто из нас вставляет метафору? – Все эти годы я хоть бы раз от тебя услышал. Берлинская стена пала, Джеймс Бонд вышел на пенсию, и Доктор Лав вроде как оказался не у дел. Ты там что, переквалифицировался обратно в доктора? Нет, правда, что ли? Ты сейчас реально врач? И как же ты, бро, оперируешь – подрывом частей тела? |