Книга Остановка «Любовь», страница 10 – Анна Антонова

– Хорошо, что я интерактивную карту парижского метро скачал. Сейчас построим маршрут…

Я смотрела в хаотичное переплетение разноцветных линий, даже не пытаясь что-нибудь понять. Денис же, напротив, быстро сориентировался и скомандовал:

– Вот метро «Сен-Лазар», двигаем!

И я двинула за ним, с облегчением думая – как здорово, когда ничего не надо решать, за тебя все делает кто-то другой! Особенно если этот кто-то – симпатичный парень, к которому ты совсем не равнодушна…

Спустившись под землю, мы слегка зависли – нам предстоял новый квест по покупке билетов. Я вычитала в путеводителе, что абонемент на десять поездок называется «карнэ», и послала Дениса в кассу.

– Только не забудь сказать «бонжур», – в спину напутствовала я. – Тут написано: французы очень любят, когда с ними здороваются.

– Бонжур, – послушно обратился Денис к девушке-кассиру, правда, даже не попытавшись воспроизвести французский прононс. – Карнэ, силь ву пле.

Контакт состоялся – девушка кивнула и подала нам билеты.

– Мерси. Оревуар, – напоследок выдал он, отходя от кассы.

– Ты, оказывается, по-французски говоришь? – поразилась я.

– Сейчас ты прослушала весь мой словарный запас, – усмехнулся Денис.

– Я еще знаю «шерше ля фам» и «месье, же не манж па сис жур», – похвасталась я.

– Первое я знаю – «ищите женщину». А второе никогда не слышал!

– Потому, что ты ничего не читаешь, – назидательно проговорила я. – Это из романа Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев», означает «господа, я не ел шесть дней». Я по этой книге доклад на литературе делала.

– То есть не по доброй воле читала? – въедливо уточнил Денис. – Так нечего и понтоваться! А вообще фраза полезная, – усмехнулся он. – Надо запомнить. Вдруг пригодится.

– Ага, – подхватила я. – В кафе придем, в меню ничего не поймем и скажем: «Месье, же не манж па сис жур…»

Мы засмеялись и наконец шагнули в подземку.

Метро в Париже оказалось ничем не примечательным, без всяких красот. Войдя в вагон, я приготовилась к долгой поездке, но поезд остановился буквально через минуту.

– Здесь расстояние между станциями пятьсот метров, – заметил Денис. – И нет места в Париже, куда нельзя было бы добраться от метро за пять минут. Я в приложении к карте прочитал.

– Везет им, – позавидовала я. – Нам бы так!

– Зато у них в переходах черт ногу сломит!

Мы и правда преодолели парочку извилистых переходов, пока добрались до острова Сите. Едва мы поднялись на поверхность, у меня звякнул телефон – пришла эсэмэска. Покрывшись холодным потом, я вытащила аппарат, умом понимая: эсэмэска – это последнее средство, с помощью которого нас захочет разыскать Галина Андреевна.

Послание оказалось от мобильного оператора, запоздало поздравлявшего нас с прибытием на французскую землю. Я облегченно выдохнула. Вызовов без ответа не наблюдалось, значит, нас пока еще не хватились, Оксане со товарищи удается морочить куратору голову. О том, что произойдет, когда она узнает о нашей диверсии, думать не хотелось.

В следующую секунду я забыла обо всем, восторженно созерцая мрачную громадину собора. Строгий и торжественный, он невозмутимо возвышался над нами, и трудно было уложить в голове, что ему больше восьмисот лет.

– Круто! – проговорила я. – Наконец-то я вижу место действия моего любимого мюзикла!

– Какого мюзикла? – удивился Денис.

– «Нотр-Дам де Пари», какого ж еще, – в свою очередь, удивилась я.

– А, это откуда «Бель»? – скривился он и дурацким голосом пропел: – «И после смерти мне не обрести покой…»

– Мне самой «Бель» до чертиков надоела, – призналась я. – Я ее уже просто не воспринимаю. Но там и без нее куча отличных песен, хочешь, дам послушать, у меня в телефоне есть?

– Давай в другой раз, а то такими темпами мы и до собора не доберемся, – вернул меня за землю Денис и усмехнулся: – А внутри, боюсь, песни на телефоне будет слушать совсем неудобно. Даже из одноименного мюзикла.

– Думаю, если в наушниках, то ничего страшного, – из вредности заспорила я, но послушно пристроилась вслед за ним к веренице людей, нескончаемым потоком втекавших в собор.

Осмотрев Нотр-Дам изнутри, мы стали искать вход на смотровую площадку колокольни и обнаружили ее за углом. К неприметной боковой дверце змеился длинный хвост очереди, в конец которой мы уныло пристроились.

Впереди нас стояла русская группа, и бойкая полноватая тетенька-гид восторженно вещала:

– Вы подниметесь на галерею, сможете пообниматься с химерами, увидите колокола, в которые звонил Квазимодо, в том числе его любимый колокол: он с ним разговаривал, жаловался, что Эсмеральда его не любит…

Денис скептически хмыкнул, а я чуть не запрыгала на месте от нетерпения. К счастью, очередь двигалась быстро: не прошло и получаса, как мы уже поднимались по узкой винтовой лестнице. Мы немного подождали, когда спустится предыдущая группа – туристов запускали наверх небольшими партиями – и вскоре вышли на знаменитую галерею химер.

– Вот же фантазия у людей в Средние века была, – протянул Денис, разглядывая каменных чудищ.

– К твоему сведению, химер сделали вовсе не в Средневековье, – доложила я.

– Да? А когда же?

– В девятнадцатом веке, при реставрации собора.

– Ничего себе! – поразился он. – Так это новодел! А я-то думал…

– Зато горгульи настоящие, – утешила я. – Потому что это на самом деле замаскированные водосточные трубы.

– Ну хоть что-то настоящее!

Я решила еще немного похвастаться знаниями, полученными в период увлечения мюзиклом «Нотр-Дам де Пари», когда я прочитала роман «Собор Парижской Богоматери» и изучила массу сопутствующей информации:

– Кстати, собор начали реставрировать именно благодаря роману Дюма…

– Кого-кого? – с подозрением поинтересовался Денис.

– То есть Гюго, конечно, – смутилась я.

– Эх, ты, знаток! – насмешливо бросил он.

– Подумаешь, оговорилась, – с достоинством отозвалась я. – Кстати, места, описанные в «Трех мушкетерах», мы тоже сможем посетить, здесь недалеко…

– Ладно, ты фоткай, если хочешь, – перебил Денис. – А то скоро попросят нас отсюда.

И правда – оказавшись на галерее Нотр-Дам, где ходил сам Квазимодо, я выпала из реальности и совсем забыла о том, что время пребывания на ней ограничено. Спохватившись, я оперативно поснимала Париж с высоты птичьего полета с неизменной башней на фоне, а потом пощелкала «новодельных» химер, стараясь, чтобы в кадр не попадала решетка ограждения.

Потом мы приготовились к подъему на следующий ярус, и тут нас поджидал неприятный сюрприз – подход к колоколам был закрыт на реконструкцию.