Онлайн книга «На всё село один мужик (сборник)»
|
– Вчера… это легла спать, крутилась-вертелась, а мужа нету… Лежу, жду. А потом вспомнила, что одна живу, и уснула… После пирожков потянуло на разговоры. – С утра как-то на кладбище побрел… – вспомнил Егор. – Туда не торопись, Егор! – негромко посоветовала ему Окрошка. – Успеется туда… – согласилась с ней и Павловна. Егор же продолжал: – Все могилки обошел… С Полининой начал… Со всеми поздоровался… всех приветил… С кем в почете был – тому поклонился… Все наши Шкирдюки туда перебрались… Все… Памятники сейчас сыны да дочки ставят такие родителям своим, что как живые люди на них… Как и не похоронены… Мишка Рыжий в кепке стоит, обормот, улыбается… а сам, поди, и не знает, что умер… – Я на ночь не закрываю – а вдруг помру… – вставила Окрошка. – Наталья и Ховошка рядышком лежат… – говорил далее Егор. – Как и жили по-соседски… Первой, кажись, Ховошка померла? Она, да. Правильно: всё хотела успеть сериал свой досмотреть… Бога молила: попридержи меня на этом свете, родимый, пока сериал не кончится… Окрошка вспомнила: – А когда смерть почуяла, просила Наталью – вот те крест, сама слышала – когда придешь, Наталья, говорила, если не успею досмотреть, то расскажешь, чем всё кончилось… – Вспомнил я на кладбище, как у Ховошки и холодильник утащили… Это ж так не повезло!.. – Егор засмеялся. – Кому? – уточнила Окрошка. – Ворюгам. Выставили из холодильника, когда Наталья и Ховошка как раз сериалом своим увлеклись, три банки с самогоном, трехлитровые, думали, компот… С какой хворобы, дескать, у Ховошки может быть самогон? А холодильник загнали за восемь километров аж от наших Шкирдюков всего за одну банку. Ну, не чудеса? Вот уж плевались тогда воришки, когда узнали, что и как! Так просчитаться умудрились! – Креста на них нету! Господи! – Окрошка перекрестилась. – А в городе что творится?! – вздохнула Павловна. Егор признался: – Я бы в городе не жил. Некультурные потому как люди там: тот раз, когда был в городе, никто со мной не поздоровался… Я «здрасте», а они хоть бы хны… бегут сломя голову… С Леонидом тот раз ехали на его легковике… «Полицейских» этих наложили по всему городу – прыг-скок, скок-прыг… Как на тракторе едешь… А я вот думаю – почему наложили их, полицейских, сплошь и рядом?.. Не догадываетесь? Старухи переглянулись. – Не хотят работать сами гаишники… Мы же, чтобы огороды не сторожить, чучела выставляем… а они – этих «полицейских»… – призадумавшись, Егор тихо произнес. – Радуйтесь, бабы, что у нас есть своя маленькая, тихая деревенька… Красота какая вокруг, а!.. – Бог нас не обидел… – сказала Окрошка. – Только не все это ценят… – произнесла Петровна, встала и ушла в избу. С оставшимися пирожками. Егор, вскинув на плечо косу, глянул на Окрошку: – Ну, пошли, что ли? 7. Егор переживал за Аньку. Как же – единственная дочь, и у той семейная жизнь дала трещину. Вспомнил он ее и сегодня, а она возьми и заявись. Зашла в избу какая-то грустная и задерганная. Сразу к ведру с водой. – Не пей эту воду – застоялась она, – предостерег дочь старик. – У Петровны живу, там ем и пью. Анька не послушалась, жадно опорожнив содержимое кружки, сказала: – А если и сдохну, отравлюсь – ну и пусть некоторые порадуются! Сволочь! – Ты откуда вся такая?.. – От верблюда, отец! От него! – Я серьезно спрашиваю! – повысил голос Егор. – Вид-то у тебя… Ты что, дома не ночевала? – А можно сказать, что и так. Нету, нету у меня больше дома! Как тебе это нравится? – Погоди, погоди… что-то я ничего не пойму. – А чего тут понимать, батя? Лёнька выдворил… и все вещи мои на лестничную площадку выставил. – На Лёньку не похоже – самостоятельный мужик, кажется? – А мне не кажется! – Доигралась. – Хватит! Хоть ты оставь меня в покое! – Доигралась. Дохулиганилась, моя хорошая. А внучка, Вероника, где? Что, и ее выдворил? – Она с ним осталась… – Сама? Или Леонид не отпускает? – Поди там разбери! – А я знал, я чувствовал, что всё так у тебя кончится. Сны видел нехорошие… Гулёна ты, Анька. Леонида не виню. Гулёна. Вот и добилась своего. Не хнычь, а все, как есть, рассказывай. От меня все равно ничего не спрячешь. – Да. Я знаю. – Ну-ну! – Сережу я полюбила… – А чем Леонид плох? Не пьет, не курит… – Не могу объяснить, пап… А Сережа, наоборот, и пьет, и курит… а я его полюбила… Обещал со своей развестись… – Дальше в лес – больше дров, ну-ну. – Обманул он меня, папа. Нас, оказывается, любят, когда мы замужем… – Понимаю. Но из квартиры-то тебя не может так просто вышвырнуть Леонид? – В том-то и дело, что может. – Отсуди! – Ему мать подарила. А я не знала… Подарок есть подарок – его не заберешь… Сейчас всё пропало… всё рухнуло… И я осталась… – … у разбитого корыта. – Да. Буду проситься назад в свое общежитие. – А то бери вон нашу хату и живи? – Тоже скажешь! И между Павловной и Окрошкой на скамейке семечки щелкать – да? – Эх, жизнь, жестянка! Ну, а ко мне чего приехала? Анька – удивленно: – А к кому, пап? У меня же больше нету никого… Егор прижал к себе Аньку, погладил ее волосы шершавой ладонью, произнес: – Ох и горе вам всем будет без Егора. А когда меня не станет, к кому приедешь? – Не знаю… Не знаю, пап… Живи долго… – На машине прикатила? Что-то я не слыхал вроде бы?.. – Одна беда не приходит… и другую с собой приводит… – Все понятно. Ну так что будем делать? – Сначала ремонтировать машину… Поможешь? В аварию попала… Старик начал собираться в агрогородок – там сберкасса. А дочке заявил: – А потом тебя, Анька, надо ремонтировать. Обязательно. Витька не нашелся случаем? – Не отвечает уже долго… – Непутевый. Ох и непутевый! Ну что, пошли пешью? – А сколько тут до агрогородка? Пять километров каких. – Это для тебя пять, а для меня уже и все пятнадцать будет. Сниму, так и быть, что скопил на смерть. На лавке, небось, долго лежать все равно не буду. Свет не без добрых людей. |