Онлайн книга «Авиатор»
|
– Ругать тебя, кажется, не за что, – пожал плечами Райт. – Разве что за дерзость и бесшабашность. Ну, так я знал, с кем связываюсь. Истребители, они везде такие, Лиза. Рисковые авантюристы, если без обид. У нас в Новоархангельске таких ёрами зовут, сиречь забияками. – Значит, не выволочка. Выпить предложишь? Или всухую будем разговаривать? – Да хоть упейся! – едва не вышел из себя Райт, но вовремя спохватился, умерил пыл. – Виски ирландский будешь? – А чем он от американского отличается? – Да почти всем. Ирландцы из ячменного солода гонят и прогоняют три раза, а мы из кукурузы и один раз. Есть разница, как думаешь? – Тогда наливай! – Лиза закурила, наблюдая за тем, как Райт разливает виски. – Сколько в нем градусов? – Градусов? – не понял Райт. – А еще русским называешься! – усмехнулась Лиза. – Я про процент алкоголя спросила. – Ах, вот ты о чем! Пятьдесят три. – Неслабо! – Да уж… – Райт подал Лизе стакан, покосился на папиросу. – Мне, Лиза, один добрый человек показал твою историю болезни. Не безвозмездно, разумеется, и ненадолго. Полчаса времени всего-то и было, но главное я прочесть успел. – Понравилось? – Лиза сделала глоток. Оказалось, вкусно, хоть и необычно. – Нет, не понравилось. – А Тюрдеев что говорит? – Тюрдеев говорит, что обсуждать это он со мной не будет, ибо врачебная тайна. – Значит, не все продается и покупается, – пыхнула папиросой Лиза. – Значит, не все. – Ты так и будешь за мной повторять? Второй раз уже! – Не буду. – Тогда переходим ко второй части марлезонского балета. – Как скажешь… – Райт тоже пригубил виски, кивнул одобрительно и посмотрел на Лизу. – Я, собственно, к тому, Лиза, о твоей медицинской карте вспомнил, что надо бы тебе себя поберечь. Богу свечку поставить, что выжила и на своих двоих ходишь. Но с выпивкой и табаком твое выживание, уж прости, плохо сочетается. Ты же не знаешь, как это может сказаться… и когда. «И в самом деле? Где и когда? Скажется или нет? Это или то? А нервное напряжение лучше? Адреналин в крови полезнее алкоголя?» – Это что сейчас было? – спросила она тем голосом, от которого у нее самой «волосы дыбом вставали». – С чего это ты, шкипер, взялся проявлять обо мне отеческую заботу? – Я… – опешил Райт, не в первый раз попав под возвратную волну ее гнева. – Ты, Иан, мне не муж, – объяснила Лиза, стараясь держать себя в руках, – не любовник, и начальник только в определенных и четко прописанных в контракте ситуациях. Нет? – Да, – согласился Райт и тяжело вздохнул. – Я помню твой контракт, Лиза, но хотел бы напомнить, что у тебя столько всего было сломано и порвано, что наличие тромба – не дай бог, конечно – никак не исключено. – Грамотно рассуждаешь, шкипер, – криво усмехнулась Лиза, чувствуя, как сжимает сердце от тоски или страха, или от того и другого вместе. – Грамотно, но как бы это сказать? Не глубоко? – Что ты имеешь в виду? – Иан, – осторожно сказала она, чуть не ляпнув про еще неизвестные здесь и сейчас эндорфины и прочие «гормоны счастья», – ты знаешь, что это такое быть пилотом штурмовика? – Ну, я представляю себе… – Не представляешь! – покачала она головой, вспоминая управление бригом в грозу и ночную охоту на леопарда. – Трудно, опасно и устаешь, как собака. Но… Момент риска, Иан! Вот в чем соль! Сердце стучит, как бешеное, и такой прилив сил, такое наслаждение! Не хуже мужика, ей-богу! Может, разве что с кокаином сравнится, но уж точно, что сильнее алкоголя. Так чем ты меня можешь напугать? Тромб, если и есть, мог сегодня ночью десять раз оторваться. Или в грозу над морем, или в Бремене с бандитами… Ну, ты меня понял, я думаю. И к слову, про два выстрела и недостаток времени. Истребители не только сумасшедшие, Иан. Мы люди резкие. А знаешь почему? Решения приходится принимать сразу и без колебаний. В условиях боя и острой нехватки времени. И реагировать мгновенно! И всегда – пан или пропал! Ну, я ночью так и реагировала. – Да уж! – А что? – подняла бровь Лиза. – Между прочим, мы вчетвером леопарда завалили, трех шакалов, пулеметчика и двух барбарийских львов! Нехилая, к слову, охота получилась! – Сделать тебе из пулеметчика коврик? – предложил Райт. – Нет! – Отмахнулась Лиза, постепенно приходя в себя. – Зачем? Люди не поймут. А кто он, кстати? – Трюмный матрос. Года два у меня служил, но ты же знаешь, чужая душа потемки! И смотри, Лиза, как он все классно рассчитал! Если бы прокатило, одним махом вывел бы из игры трех старших офицеров и дочку профессора Нольфа… – Не прокатило! – пыхнула папиросой Лиза. – А где он прятал пулемет? – Да это как раз ерунда! – ответил Райт, возвращая себе обычную невозмутимость. – Внизу железа много, есть где спрятать. Меня другое интересует. Кто ему помогал? Ведь кто-то же помогал! Вот в чем проблема! У нас на борту засланец, а мы даже не знаем, чей. Не говоря уже о том, кто таков? – Есть еще один вопрос, – Лиза глотнула виски, выдохнула, взглянула на Райта исподлобья. – Кто у него значился под номером первым? – На себя намекаешь? – прищурился Райт. – Все может быть, – пожала Лиза плечами, – или не быть. Но что, если это не я, а Мари Нольф? Ты про нее много знаешь? – Интересная мысль, – задумался шкипер. – Как-то я… – Я тоже, – кивнула Лиза. – А сейчас вдруг задумалась. И знаешь, мне ее история очевидной не кажется, даже если она профессору и в самом деле дочь. – О как! – А что? Думаешь, не может быть? – Да нет, – задумчиво протянул Райт. – Может, и это мне сильно не нравится! * * * Лиза вышла из каюты Райта и хотела было пойти к себе, но внезапно передумала и пошла к Тюрдееву. Леонтий ей нравился. Еще не как мужчина, но уже как человек. «Ну, он и как мужчина ничего! Или нет?» Постучала в дверь и вдруг смутилась. Пожалуй, даже испугалась. Понадеялась, что его нет на месте, но дверь, как и бывает, на самом деле, во всех этих неловких ситуациях, открылась. «И что меня понесло?!» – Здравствуйте, Елизавета Аркадиевна! – Тюрдеев был единственным человеком на бриге, кто продолжал звать ее по имени-отчеству. – Здравствуйте, Леонтий Микитович! Извините, что не в кабинет… Но вы, кажется, моим визитом не удивлены? Так это, во всяком случае, выглядело. – Проходите! – предложил Тюрдеев, и она вошла. В его каюте Лиза была впервые, и любопытство побороло робость, в общем-то и так ей не свойственную. Огляделась и поняла, что ее впечатление о лекаре, которое она полагала за знание, было ошибочным. Ничего-то она о Леонтии Микитовиче не знала, да и не понимала его, хотя и думала иначе. |