Книга Словно распустившийся цветок, страница 70 – Сири Митчелл

Рука мистера Тримбла погладила меня по виску и скользнула к щеке:

— Не беспокойтесь. Я обо всем позабочусь.

Несмотря на то что я всеми силами стремилась избавиться от мистера Тримбла, слова его вселили в меня уверенность и утешили. Поэтому я уронила голову обратно на подушку и приказала себе спать и ни о чем не думать.

* * *

Мистер Стенсбери и мисс Темплтон вернулись на следующий день. Пока отец топтался у моего изголовья, девушка придвинула стул и села. Мистер Стенсбери опустился на корточки рядом с ней и положил руку на спинку стула. Он улыбнулся мне, и я улыбнулась ему в ответ, с облегчением сознавая, что могу сделать это, не причиняя себе чрезмерной боли.

— Я разговаривал с лордом Харривиком, и он согласился оплатить счет доктора, а также прислать говяжью полутушу, чтобы мы могли ободрать ее и приготовить крепкий бульон.

Мисс Темплтон развернулась на стуле, чтобы взглянуть на него:

— Какой вы предусмотрительный, мистер Стенсбери! Вы согласны со мной, мисс Уитерсби?

— Неужто полутушу? И куда прикажете ее девать?

— Пока он чувствует свою вину перед вами, почему бы вам не заставить его оформить подписку на книги мистера Уитерсби? – В разговор вступил мистер Тримбл, сидевший, судя по голосу, где-то позади меня. – Его вместе со своими дружками-бездельниками?

Мистер Стенсбери выразительно приподнял бровь:

— Я посмотрю, что здесь можно сделать.

— Пригрозите им, что лишите их права охотиться в вашем парке. Это заставит их прислушаться к вам.

Мисс Темплтон наклонилась ко мне и погладила меня по руке:

— А еще мистер Стенсбери убедил лорда Харривика пригласить вас на свой Рождественский бал.

Означает ли это, что мне придется пойти? Голова у меня опять раскалывалась от боли. Не знай я о том, что посетители стараются развлечь меня, непременно попросила бы мистера Тримбла помочь мне добраться до собственной постели. К несчастью, они оставались еще долго, пока в половине четвертого пополудни он наконец не выпроводил их.

Отец принес мне чаю, и рядом с ним вновь возник мистер Тримбл.

— Неужели они не видят, что вы совершенно измотаны? – Бережно приподняв мне голову одной рукой, второй он вытащил из-под нее подушку, взбил ее, несколько раз ударив себя по бедру, и вернул на место. – Быть может… хотите, я отнесу вас в вашу комнату?

— Просто оставьте меня в покое. Для таких путешествий у меня слишком сильно болит голова.

— А я-то думал, что мое общество доставляет вам удовольствие.

— Если это – одна из ваших шуток, то у меня уже нет сил улыбаться.

— Должно быть, вы и впрямь неважно себя чувствуете. За весь день вы ни разу не накричали на меня.

— Перестаньте. Я слишком плохо себя чувствую, чтобы испытывать еще и муки совести. Позвольте мне пострадать в одиночестве.

Одиночество мое продлилось недолго. В четыре пополудни прибыл пастор, сжимая в руках Библию.

Мистер Тримбл и отец встали, когда мисс Хэнсфорд доложила о его приходе. Отец тут же извинился и направился к себе в кабинет, оставив мистера Тримбла в качестве моего самозваного защитника.

— Не думаю, что мисс Уитерсби в состоянии…

— Пусть он останется. – Хотя мне, откровенно говоря, было не до визитов, я устала от безделья.

Пастор опустился на стул, который совсем недавно освободила мисс Темплтон, и принялся читать о тщете и каторжной работе.

— Это Экклезиаст?

— Да, это он.

— Вы не могли бы найти что-либо более духоподъемное?

В дальнем конце комнаты откашлялся мистер Тримбл:

— «Песнь песней»[67], быть может?

Пастор жарко покраснел.

Я протянула ему руку:

— Я имела в виду псалмы.

— Разумеется, вы правы. Я, по природе своей, более склонен к меланхолии, и мне приходится напоминать себе, что не все разделяют мои чувства. – Он стал перелистывать Библию, пока не дошел до псалмов. Слова оказались настолько красноречивыми, а дикция его – настолько безупречной, что образы Царствия Небесного подхватили меня, и я провалилась в сон без сновидений.

* * *

Так прошла бо́льшая часть недели. Мистер Тримбл неизменно держался поблизости, хотя и редко показывался на глаза. Мне, во всяком случае. В понедельник я почувствовала себя настолько окрепшей, что села в постели. В тот же день мне нанес визит мистер Стенсбери и заявил, что выгляжу я куда лучше, чем прежде.

— Должно быть, вам скучно сидеть в четырех стенах с помощником вашего батюшки. Не хотите ли прокатиться в моей коляске? – Он метнул взгляд на мистера Тримбла. – Я хотел бы показать вам кое-что.

— Может, я и выгляжу лучше, но голова у меня болит по-прежнему.

— Если позволите, я готов на руках отнести вас в экипаж. А как только вы опуститесь на подушки, то более двигаться вам не придется.

Я услышала, как скрипнул стул, и в поле моего зрения возник мистер Тримбл.

— Не думаю, что это разумно. Мне говорили, что ушибы заживают на удивление долго, и…

— С удовольствием. – Я устала подчиняться мистеру Тримблу и с благодарностью улыбнулась мистеру Стенсбери.

Он подхватил меня на руки.

— Я действительно полагаю, что ей не стоит…

Не слушая его, мистер Стенсбери шагнул к двери.

— У нее есть мантилья? И шляпка?

Мистер Тримбл поспешно выскочил в холл и принес искомое.

— Почему бы вам не позволить мне…

— Не беспокойтесь. – Мистер Стенсбери крепче прижал меня к себе. – Я верну ее вам через час.

Мистер Тримбл поспешил обогнать нас и прыгнул в экипаж.

— Я поеду с ней.

— В этом нет необходимости.

— Я настаиваю.

Когда мы тронулись с места, колесо кареты угодило в яму, и я начала думать, что мистер Тримбл был прав. Голова моя еще не окончательно зажила, да и солнце казалось чересчур ярким для ноября. Но менять решение было слишком поздно. Да и мистер Тримбл с мистером Стенсбери обменивались свирепыми взглядами.

Я ощущала каждую неровность на дороге, и, когда мы достигли Оуэрвич-Холла, мистер Стенсбери направил экипаж мимо своего дома, в сторону… О нет, только не коряжник!

Страдание уступило место отчаянию.

— Вчера я распорядился установить последний пень. – Он подал знак кучеру остановить экипаж, после чего наклонился, распахивая дверцу. – Что скажете?

Я сочла, что картина, представшая перед моими глазами, недостойна тех усилий, которые мне пришлось приложить, дабы попасть сюда.