Онлайн книга «Конго Реквием»
|
По-прежнему никакого Каца. Она принялась разглядывать пестрый фасад музея. Ей ужасно нравилось это здание, похожее на свихнувшийся завод, с изломанными печными трубами, которые росли прямо из земли, и андреевскими крестами, намалеванными, как на игрушке. Вдруг она заметила его. Руки в карманах, под огромной афишей выставки Сальвадора Дали, Кац стоял перед центральным входом. Она бросила окурок и направилась к нему. Те же своеобразные шмотки, и старомодные, и стильные, и та же только ему присущая манера их носить. Слишком затянутый пояс плаща делал его талию осиной и в то же время придавал ему вид гестаповца. Как мог он надеяться соблазнить такую красотку, как она? Да и хотел ли он действительно ее соблазнить? Когда до него оставалось всего несколько метров, она вновь представила, как он роется в ее сумочке или идет решительным шагом по кладбищу. Щелчок – и она вспомнила о мумиях в склепе, загадочном Томасе Санцио, покупавшем ингредиенты для бальзамирования, о неясной личности самого психиатра. Она помахала ему, подумав: Кто ты, сукин сын? – Добрый вечер. – (Ни поцелуя, ни рукопожатия.) – Очень мило, что вы пришли. – Очень мило, что вы меня пригласили. – Вы сами предложили это место: хотите сходить на выставку? Она закрывается только через час. – Я уже была, спасибо. Можем немного прогуляться. Потом поужинаем. – Как пожелаете, – уступил он и развел руками, не вынимая их из карманов, что придало полноты его фигуре. Гаэль в очередной раз испытала странное чувство оттого, что видела его вот так, во плоти и в верхней одежде, – его, кто более года оставался только голосом и половинкой туловища. Перемена не пошла ему на пользу: он казался неприспособленным к современной жизни, неуместным в парижской суете. Чтобы скрыть замешательство, она снова закурила, и они направились к фонтану Стравинского. Кац оглядывался по сторонам. Она как-то себя выдала? Он почуял ловушку? – Вы связались с моим коллегой? – спросил он неуверенным голосом. – Вас это больше не касается, господин психиатр. – Вы правы. – Я ему еще не звонила. Я должна привыкнуть к мысли о смене уха. – Но… как вы себя чувствуете? – Думаю, несколько недель еще продержусь. – Отлично. Тон противоречил его утверждению. Куда подевалась его собственная паранойя? Она была убеждена, что психиатры, как и дилеры, любили держать своих клиентов на крючке. – Как поживает ваша семья? – ломанулась она очертя голову. – Моя семья? – удивленно повторил он. – Э-э… очень хорошо. Механические скульптуры фонтана выделялись в темноте своей яркой расцветкой и лоснящимися рельефами. К сожалению, бассейн был пуст, и автоматы стояли на сухом дне. – Я не помню, – настойчиво продолжала Гаэль, – ваша жена работает? – Да… То есть нет… – пробормотал он, избегая ее взгляда. – Она по образованию психолог. Время от времени она принимает участие в семинарах. – Сколько времени вы женаты? – Я уже давно бросил подсчитывать. Лет двадцать, думаю… Она чуть было не бросила: «Зачем врешь, сволочь ты этакая?», но довольствовалась тем, что спросила – насмешливо, с долей провокации: – И она позволяет вам отправляться вечером на свидание с молодой женщиной? – Я вам уже говорил, у нас не те отношения. – А какие у вас отношения? Кац взмахнул руками, будто защищаясь, – его бесполое лицо, выделяясь на фоне модернистских скульптур и готических окон церкви Святого Медерика, представляло собой поистине странное зрелище. – Прошу вас, – запротестовал он, смеясь, – я не думал, что попаду на допрос! Вместо того чтобы сменить тон на более мягкий, Гаэль выпустила новый залп: – Вы помните, с чего начались наши сеансы? – Э-э… думаю, с того, что вы со мной связались. – Я не помню. – Правда? Возможно, это проявление некоторой заторможенности… – Пожалуйста, не сейчас… Он опять засмеялся, все более раздраженный, и ускорил шаг. – Может, мы встретились на какой-то вечеринке, – не отступала она, – когда я была под кайфом или пьяна, а? – Не думаю, что мы бываем на одних и тех же вечеринках. – А на каких вечеринках бываете вы? Гаэль задала вопрос настолько агрессивно, что Кац резко остановился: – Вы уверены, что хотите видеть меня сегодня вечером? – Простите, – ответила она спокойнее. Новая сигарета. Дым, который она выдохнула, внезапно показался ей очень белым. Ослабь давление. Она сменила курс и заговорила тоном, который считала непринужденным: – Вы следили за делом Человека-гвоздя? – Почему вы спрашиваете? – еще больше напрягся он. – Вы же знаете, до какой степени я была замешана в ту историю. – Ну и что? – Мне бы хотелось узнать ваше мнение как психиатра об убийце. – Прежде всего, о каком Человеке-гвозде вы говорите? О том, что из семидесятых? Или о том, который терроризировал Париж два месяца назад? По крайней мере, он не изображал полное неведение. Внезапно Гаэль все стало ясно. Кац заинтересовался ею именно из-за ее близости к обоим делам. В конце концов, она была дочерью копа, который арестовал первого убийцу, и сестрой того, который вычислил второго. Но убила-то его я, повторяла она про себя, словно желая проникнуться уверенностью, что в случае необходимости сумеет за себя постоять. Психиатр снова зашагал, но такой неверной походкой, что казалось, будто он хромает. – Не знаю, что вам сказать. Я немало прочитал в прессе и… – И?.. Он промолчал. Она перехватила его взгляд и на этот раз уверилась: он заметил Одри. Она тоже обернулась и едва не закричала: сыщицу с ее бомжовым видом только что остановили патрульные в форме. Сейчас она покажет свой значок и засветит всех окончательно. – Вы ошиблись, – пролепетал Кац. – Эрик, – взмолилась она, – я… Он свернул к улице Ренар. Гаэль на мгновение заколебалась. Одри бросилась к ней, ее люди следом. В общей неразберихе полицейские в форме присоединились к ним. Не раздумывая, Гаэль двинулась за психиатром. В это мгновение он оглянулся и побежал. Гаэль тоже. Добравшись до улицы Ренар, Кац замешкался – прохожие с любопытством наблюдали за долговязой фигурой, казалось бегущей от собственной тени, – потом метнулся через улицу прямо посреди движения, прибавив скорость. Машины тормозили, клаксоны надрывались, скутер едва на него не наехал. |