Онлайн книга «Буря (сборник)»
|
– Не надо! Не плачьте! Вы святая!.. Вы чистая!.. Вы лучше всех! Она трясла головой, давила из себя: – Нет! Нет! Я подлая! Уходи! Я себя ненавижу! А я никогда и никого ещё так не любил, так не желал, так не жалел. И, прижимаясь к её ногам, стараясь успокоить: – Неправда! Вы самая лучшая! Вы самая лучшая женщина на свете! Я лучше вас никого не знаю! – А под конец даже ляпнул: – Выходите за меня замуж! А что? Мне уже восемнадцать! Как я вас буду любить! Она даже плакать перестала. Подняла мою горячую голову, пронзительно милыми заплаканными глазами посмотрела на меня долго с нескрываемой любовью и тихо, очень тихо сказала: – Милый мой мальчик, прости! Простишь? – Да! Да! Простил уже! Люблю! Она прижала мою голову к своей груди, стала теребить мои волосы. Это было блаженство! Я готов был умереть. Но сказка скоро кончилась. Елена Сергеевна наконец очнулась, даже каким-то холодом повеяло от неё. – Ну всё, всё, хватит! – решительно заявила она. – Посходили с ума и хватит! Пусти. – Не пушу! – Да пусти же! Я посмотрел на неё с укором. – Вы мне не верите? Она горько усмехнулась, опять взъерошила мои волосы. – Верю… Верю всякому зверю, верю коту, верю ежу, а тебе погожу… – Вы Филиппа Петровича читали? – Кого? А-a, нет… Учительница у нас так говорила… Пусти. – Ещё чуть-чуть… капельку… поцелуйте меня? Ну один разочек! – Нет. Хватит. – Ну пожа-алуйста! Она покачала головой, вздохнула и нежно поцеловала меня в губы. – Всё? Но у меня опять свихнулись мозги. Я изо всей силы прижался к ней, сказал: – Выходите за меня! – Ara, a через пару лет бросишь. Это было сказано в шутку. Но я нарочно не хотел её понимать. – Ни за что! Всю жизнь буду любить! Ну чем вам доказать? – Вот только этого не надо. Не пара мы. – Почему? – тут же уцепился я за её слова, как за соломинку. – Я даже сейчас вас выше. И ещё подрасту! До двадцати пяти лет вон сколько мне ещё расти! А вы вон какая! Да мне все завидовать станут! А что разница в возрасте, так через пять лет она будет незаметна. Мужчины раньше стареют. Она слушала мой бред не перебивая, а потом вдруг спросила в лоб: – А как же Mania? – Не надо мне никаких Маш! – отрезал я. Она опять взяла в руки мою голову, сказала: – Глупенький. Ничего-то ты не понимаешь. Поверь: всё это пройдёт как дым. И, как от дыма, от любви твоей ничего не останется! – Ну почему, почему, почему? – Потому что мне уже давно не восемнадцать, а двадцать восемь. И не такая я… не как мой бывший муженёк… Мне чужого счастья таким способом не надо… И вот ещё что… Ты правда меня прости… Да ты уже простил, вижу… Я тебе обещаю. Этого больше не будет… Веришь? Я понял и доверчиво кивнул, глянув на неё с нескрываемой нежностью и собачьей преданностью. И всё бы, наверное, тем и кончилось, но на этот раз не удержалась она. – Как ты на меня смотришь! Милый, хороший мой мальчик! И она опять поцеловала меня. Тут уж я не выдержал, вскочил и, повалив её на диван, стал целовать. Она не сопротивлялась, но и не отвечала взаимностью. А я всё не мог нацеловаться, всё больше и больше сходя с ума. Она, слабо уклоняясь от поцелуев, говорила ненастойчиво: «Ну всё, всё… Хватит, хватит… Пусти. Пусти же. Пожалей ты меня наконец. Не могу я этого… Нет!» Но я не внимал её уговорам. И тогда она столкнула меня на пол, села и, закрыв лицо руками, умоляюще простонала: «Уйди!» Я поднялся, присел рядом. Сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет. Я погладил её волосы. – Уйди! – простонала она. – Да уйди же! Голос её испугал меня. – Ухожу. Всё. Ухожу. Только не гоните меня совсем. Я не перенесу этого. Я не знаю, что с собой сделаю! Не думайте, что у меня так… Если вам это не нравится, разрешите просто быть рядом… как прежде… Вы будете шить, а я буду сидеть и на вас смотреть. Какое же у вас необыкновенно красивое лицо! Я только сейчас понял, что всё время любил только вас! – Ну хорошо, хорошо… А теперь уходи. Пожалуйста. – Ухожу… Только разрешите ещё раз, всего один разочек поцеловать вас на прощание? – Нет! Всё! Хватит! Нацеловались! – возразила она. Я наставивал: – Ну всего один раз, всего один только разочек! И тогда она наконец чмокнула меня. – Ну вот тебе. Всё? Я глубоко вздохнул, поцеловал её руку и, поднявшись с дивана, спросил: – До завтра? – Да. Но учти, с утра меня не будет. Я уеду. – Куда? – Куда надо. – Тогда до вечера? Она кивнула. Я вздохнул. – Мне кажется, я не доживу до вечера! – Не выдумывай. Ступай. Дверь за мной тут же была заперта на задвижку. Я глубоко вздохнул, горько улыбнулся и поднял голову к небу. Оно было сплошь усеяно звёздами. После грозы пахло озоном. Не могу объяснить, что чувствовал я в ту минуту. Если это было блаженство, то – мучительное. Но столько сладости, оказывается, несла эта мука! Елену Сергеевну я уже не осуждал. И, наверное, не совру, если скажу, что на самом деле в эту минуту любил её больше всего на свете. И о поступке отца я думал иначе. Горький, но тогда, пожалуй, ещё сладкий опыт был тому причиной. Ну как было против такой прелести устоять? И вдруг новое, ещё неведомое чувство ревности вспыхнуло во мне. «Уж не потому ли и выпроводила?..» Я посмотрел на окна нашей мансарды. Они были уже или ещё темны. Потихоньку пробравшись в соседскую баню, я сдёрнул с гвоздя халат, поднял шлёпанцы и отправился топить. Шлепанцы утонули сразу, а вот с халатом пришлось помучиться. Не знаю, из какой дряни он был сшит, но воду в себя вбирать не хотел. Тогда я притащил от дома белый кирпич, из теплицы умыкнул кусок шпагата, которым были подвязаны огурцы, кирпич обмотал халатом, увязал и как можно дальше забросил. Когда возбуждавшие ревность предметы были уничтожены, я пошёл назад. Но тут опять и уже в последний раз за этот вечер столкнулся с Еленой Сергеевной. – Ты чего тут? – А вы? – Странный вопрос. Я, кажется, у себя в огороде. – А он мне тоже теперь не чужой, – ляпнул я. – Так что вы тут забыли? Не в баню, случайно, идёте? – Теплицу иду закрывать. |