Онлайн книга «В Москве-реке крокодилы не ловятся»
|
Не снимая сапог и с пакетом в руках, мама прислонилась к косяку и устало сказала: — Девочки? Что с папой? Будьте мужественными! Скажите мне правду! Он от нас ушел? Минуту — другую мы смотрели на маму, ничего не понимая. Потом наши слезы высохли, мы переглянулись и начали хохотать, как сумасшедшие. Мы с Алей упали на диван, Катька корчилась от смеха на полу. Мама, покачав головой, спокойным голосом сказала: — Слава Богу! У девочек истерика, а я — то думала, — и она пошла на кухню разбирать пакет. — Девочки! — скоро раздался мамин жизнерадостный голос. — Посмотрите — ка, что я купила! Катька, как самая послушная, сразу же направилась на кухню. А мы с Алей, толкая друг друга, побежали следом. Мама держала в руках бархатную черную шапочку, вернее, трикотажную с бархатной оторочкой. — Это ты кому? — спросила Алька. — Себе? — Кому-нибудь из вас, — неуверенно и теряя торжественный вид, ответила мама. — Мам! Да такие сто лет уже не носят! — Да — а! — растерянно сказала мама. — А я думала, вы будете спорить, кому достанется. Продавец сказал, что модная. — Он тебе наговорит! — возразила Алька. — Да! — мечтательно улыбнулась мама. — Он мне так понравился. Я только подошла к киоску, как он выскочил из — за прилавка и воркует: «Мадам! Мадам! Чего желаете?» — Ну, ты и растаяла! — Конечно, девочки, вам этого не понять. Но редко встречается в одном человеке столько благородства и почитания одновременно. Что же мне делать с этой шапочкой? — Я буду носить! — заявила Катька, натягивая головной убор на свою изящную головку. Как ни странно, но бархат выгодно оттенял ее глубокие с переливом карие глаза. Мама просияла и ушла назад в свою школу, где работала завучем по воспитательной работе, и давно привыкла к разным детским штучкам — дрючкам, как она говорила. Ножнички Алька не взяла. «Вернешься и мне подаришь! — сказала она. — Вдруг они тебе пригодятся?» И ведь как в воду глядела! Еще как они мне пригодились. По молчаливому соглашению мы не стали рассказывать родителям о моей командировке. Что толку? Помочь они не могут, только расстроятся. Утром я вышла на остановку, как было условлено, и вскоре возле меня притормозили «Жигули» шестой модели. За рулем сидел тот самый следователь, который вел допрос. — Садитесь! — не очень дружелюбно обратился он. — Я вас повезу, хоть и не читаю восторгов на вашем лице. — А вы умеете читать? — не удержалась я от колкости и села, бросив рюкзак на заднее сиденье. Мы молчали до самых Химок. Да и мудрено о чем — то говорить с водителем в толчее московских улиц. — Как продвигается следствие? — спросила я, чтобы не казаться невежливой. — Никак! — не очень вежливо ответил мой спутник. — Меня зовут Анатолием Петровичем. — А фамилия? — Крага! — Что крага? — Моя фамилия Крага! — равнодушно сообщил следователь, как видно, он давно привык к такого рода вопросам. — А — а! Но это не смешно! — Конечно, не смешно. Также, как фамилия Крутикова, — сказал следователь (забыла сказать, что Крутикова — это я). — Знаете, я недавно наблюдала такой сюжет. Мы возвращались с задания и застряли в пробке. Видим сбоку, гаишник… — Гибэбэдэшник! — Гаишник! — с нажимом сказала я (подразумевая, что как хочу, так и говорю), — так вот, он снял свою кожаную перчатку, крагу, значит. Взял ее, как букет в руку и пошел вдоль машин. Кто пересечет двойную полосу, он подходит к окошечку автомобиля, молча протягивает крагу, и все молча бросают в нее деньги. Вот это была картинка! Главное, как водители сразу понимают, что именно от них требуется? — Я не гаишник! — ответил следователь Крага, его, как видимо, покоробил мой рассказ. — Нам нужна ваша помощь! Но Вы должны действовать точно по плану! — А иначе что? Вы меня за решетку посадите? — А иначе я сейчас же отвезу вас назад! — и он сделал вид, что разворачивается. Я понаблюдала за его действиями и, понял, что он этого не сделает, нахально сообщила: — Я согласна! — На что? — На помощь и на действовать по плану! — Тогда слушайте! Мы взяли в разработку всех, кто был в то время на барже, на плавкране и на трех буксирах. С берега к тому месту не подойти, значит, посторонних на судне быть не могло. — Могло! — Как? — Ну, мы же проникли, как вы говорите! — Но вас же заметили! — Можно незаметно подойти на лодке к борту, подняться по лестнице, их четыре, как я заметила. По две на каждом борту. И они не закрыты, как та, внутренняя, по которой поднимались мы с фотокором. И потом уйти тем же путем. — Спасибо! — хладнокровно отозвался Крага. — Мы отработаем этот вариант! Но вряд ли он имел место! Во — первых, вход в эту часть трюма проходит через жилой отсек. Во — вторых, было светло. Посторонний на судне светился бы, как светофор! — Посторонний мог надеть сапоги, замасленные штаны, кепку и стать таким же, как все. Тем более, что, насколько я поняла, многие на кране даже не знают друг друга. — Это интересная мысль! Она тоже пришла нам в голову. Мы отрабатываем такой вариант! — разочаровал меня следователь — я — то ожидала аплодисментов. — Я продолжу, с вашего разрешения, — тем же равнодушным голосом сказал Крага. — Рядом с вами никого не будет, поэтому будьте осторожны! На поврежденном буксире работы закончены. Сегодня его поведут в док. Значит, плавкран свою задачу выполнил. Он снимется с якоря, как только вы прибудете, и пойдет в Углич. Там у него заказ — замена шлюзовых ворот. — Тем же составом? — быстро спросила я. — Тем же! Больше того, на судне останутся даже те, кто не входит в его команду — то есть спасатели. Обычно они исчезают сразу после окончания спасательных работ. Но мы организовали повод. На Угличских шлюзах, якобы, требуется организаторская помощь спасателей. Впрочем, их всего — то двое — при подъеме буксира не нужны были спасательные работы. На самом плавкране исключительно технический и речной персонал. На этом месте рассказа я почему — то внутренне вздохнула, представив колючего командира спасательных работ. Следователь, словно почувствовав мое настроение, добавил: — Вы никому не должны доверять! Никому, понимаете! Не вмешиваться ни в какое расследование — только наблюдать, не более того. Вы поняли? Мой телефон не записывайте, запомните его! Вопросы есть? — Сколько человек было отвлечено на то событие, из — за которого все началось? |