Книга Снежное танго, страница 23 – Марта Поллок

— Однако, Гвендолин Снайдерсон!

Она лишь улыбнулась.

— Итак, к шуму толпы и прокуренным залам ты привыкла с детства, — подытожил Феликс, доставая карту. — И вполне естественно, что ты сделала танцы своей профессией… Скажи, ты тоже выступала на Бродвее?

— Нет. Меня никогда не хватало на монотонную ежедневную работу. Я не признавала и не признаю жизни по режиму, потому всегда отказывалась ездить в летние лагеря. — Гвендолин чуть застенчиво улыбнулась. — Тетя Матильда как-то сказала, что из меня выйдет отличная стриптизерша. Но сейчас этой профессии не учат… не то, что в двадцатые годы.

— Значит, Ричард не рискнул привести домой восточную танцовщицу?

Почему он опять спрашивает о Ричарде? — подумала Гвендолин и ответила:

— Восточную танцовщицу, гориллу и прочих карнавальных персонажей. Меня его реакция не удивляет. Многие мужчины с положением не пожелают иметь жену, расхаживающую в костюме Кинг-Конга. А чем занималась твоя несостоявшаяся невеста?

Феликс задумался.

— Последняя по счету была частной сиделкой, если мне не изменяет память. Но она занималась и благотворительностью! Состояние у нее огромное, времени много, хотя… хотя и забот хватало. Она владела банком. Инвестиции, игра на бирже. Интересная девушка, с такой не соскучишься.

Гвендолин натянуто улыбнулась.

— Ну что же, вполне достойная профессия. Не одобряю твою разборчивость.

— Достоинство сидит напротив меня. Вот с тобой мне по-настоящему скучно сидеть в банке и смотреть на вьюгу за окном. С тобой весело пробежаться на лыжах, забраться высоко в горы, улететь на край света, чтобы полюбоваться закатом в Андах или в пустыне Атакама.

— В самом деле? Хорошо… Тогда какой недостойный поступок в последний раз совершил Феликс Миллингтон?

— Снялся в баскетбольной форме в компании шестнадцати приятелей для годовой книги колледжа.

— А посвежее? Ходьба босиком во время летнего дождя? Лепка снежных баб? Водяные битвы в процессе мойки машины?

— Нет, я не совершал больше проступков. — Феликс оглядел себя. — Проигрыш рубашки пойдет? — спросил он с усмешкой.

— Так уж и быть. Но пора снимать ботинки. У меня опять джинн.

— Вот черт, не может быть!

Гвендолин снова выложила карты. Феликс взглянул на них и нагнулся, чтобы развязать шнурки.

— Ничего нет хуже, чем попасть в пасть акулы картежного бизнеса. С игрой на раздевание, я явно промахнулся.

— Это уж точно, — согласилась Гвендолин, собирая карты в колоду. — Нет ничего приятнее, чем обуть… пардон, раздеть финансиста.

— Сдавай! — взревел Феликс.

К концу партии он остался без носков.

— Может быть, сыграем в покер, а? — жалобно спросил он и, когда Гвендолин попыталась возразить, упрямо произнес: — В конце концов, выбор игры — прерогатива раздающего. Кстати, на редкость простая игра. Сдаешь по пять карт…

Через минуту Гвендолин тупо рассматривала свои карты.

— Напомни, какие из них старше, а какие наоборот.

— Пара, две пары, тройка, стрит, флешь, фул-хаус…

— Можешь не продолжать.

— Блефуешь?

Гвендолин улыбнулась и открыла карты. Феликс, обозвав ее шулером, отдал часы.

— Подарок сотрудников отдела по связям с общественностью, между прочим. Они мне очень нравятся. Ход замечательный, а корпус золотой. Очень дорогие!

— Покер мне тоже нравится, — объявила Гвендолин. — Предлагаю сдавать семь карт, младшая — джокер. Знаешь такую игру? Сто лет назад была страшно популярной на Миссисипи и Миссури, в нее резались все плотогоны и лоцманы.

— Обманщица! Тетя обучила тебя всем азартным играм на свете! — Феликс с восхищением смотрел на Гвендолин и улыбался при этом так широко, как только мог.

— Я же говорила, что прошла школу жизни по полной программе, — сладко напомнила Гвендолин. — Играем в последний раз. Я проголодалась и устала сидеть на одном месте.

— В последний раз? Предлагаю сыграть ва-банк.

Гвендолин захохотала.

— Ва-банк? Ты не боишься остаться вообще без одежды?

— Хочу посмотреть, что ты будешь делать с голым мужчиной, — сказал он хмуро. — А еще интереснее взглянуть, что произойдет, если я выиграю.

— Ты? Выиграешь?

Она посмотрела в карты и усмехнулась.

— Так что, говоришь, главнее?

— О нет, — покачал головой Феликс, — на этот раз ты меня не проведешь!

И он открыл четыре карты.

— Ну, что скажешь?

— Еще не вечер!

Гвендолин сдала по последней карте и победно вскинула руки:

— Фул-хаус: пятерки и семерки. Вот так-то, финансист!

Глаза Феликса горели торжеством, он снисходительно потрепал ее по щеке.

— Не спеши, детка! У меня четыре тройки. О, это сладкое ощущение победы над шулером! Улыбнись и раздевайся, Гвендолин!

Феликс откинулся на спинку кресла.

— Так, какие же два предмета выбрать? Я чувствую себя мальчишкой, пробравшимся в кондитерскую лавку.

Поднявшись, он подошел к молодой женщине вплотную и навис над ней, как скала.

Гвендолин заёрзала, ощущая себя невероятно беспомощной.

Ей вдруг вспомнились ласки прошедшей ночи, и безумно захотелось воскресить эти переживания. Судя по бурно вздымающейся и опадающей груди Феликса, он чувствовал нечто схожее. Все еще сидя, Гвендолин задрожала в ожидании решения, которое примет Феликс.

— Снимай носки! — выпалила она, перехватывая инициативу.

— Носки? — более чем разочарованно переспросил Феликс, поглядел вниз, немного поразмыслил и одарил Гвендолин ленивой улыбкой. — Ты великодушно отдаешь в мое пользование внутреннюю сторону коленей с их эрогенными зонами, так?

Приподняв ее правую ногу, он нарочито медленно стал стягивать носок.

— У тебя ноги танцовщицы. Стройные, элегантные, бесконечно длинные, с тонкими, но сильными лодыжками…

Гвендолин пыталась унять бешеное сердцебиение, убеждая себя, что с нее всего лишь снимают носок. Она смотрела, как Феликс поглаживает ее икры, и все больше возбуждалась от этих прикосновений.

Внезапно свет погас, и комната погрузилась во тьму.

— Черт! Вот так всегда, когда начинается самое интересное, — пробормотал Феликс.

Гвендолин поморгала, привыкая к темноте.

— Не похоже, чтобы перегорели лампы, — сказала она неуверенно.

— Вот именно, — отозвался Феликс. — По всей видимости, отключилось электричество.

— Послушай, как воет ветер. Старушка-зима не на шутку разбушевалась, а мы увлеклись и забыли, что находимся в эпицентре стихийного бедствия.