Онлайн книга «Танкист №1. Бей фашистов!»
|
Мало чем нынешняя Курская битва отличалась от тогдашней… Или как сказать? От тамошней? Ну, в общем, и так понятно. Поначалу, правда, насколько Геннадий помнил историю, отличие было разительным по времени – немцы топтались на втором рубеже обороны, так и не достигнув села Яковлево, но сейчас все опять сравнялось. Но что значат какие-то часы или даже дни, когда измерять победу или поражение стоит только в одних единицах измерения – в душах? И вот тут-то немцы однозначно проигрывали… – Товарищ командир! – крикнул Федотов. – Немцы! Моментом вернувшись из горних высей в гремящий танк, Репнин глянул в перископ. Его полк сдвигался к Прохоровке, и танки, что ползли по покатому склону, сминая высокую побуревшую траву, могли принадлежать либо тем недобитым немецким полкам, что драпали с места боя, либо подкреплениям для недобитков. В любом случае они требовали скорейшего уничтожения. В перископ Геше было видно, как разворачиваются и идут на сближение с противником «сороктройки» и «тридцатьчетверки», «КВ-1М» и «ИС-2», самоходки «СУ-122» и тяжелые «СУ-152». Одна группа танков остановилась и дружно ударила залпом по врагу. Вторая группа машин осуществляла обходной маневр с целью зайти во фланг вражеским танкам. А третья группа – это его 4-й полк. Танки мчались на большой скорости вперед. Репнин узнавал их по образу движения, что ли. Вон танк Капотова – он срывается с места и бросается на врага, едва поспевая затормозить, чтобы выстрелить по цели, и снова газует. А вот Лехман далек от удали – он осторожен, маневрирует постоянно, петляя по полю, уклоняясь от вражеских снарядов, чтобы вдруг ударить самому – и метко. – Я – Зверобой! Капотов, не отрывайся от коллектива! Ивченко, твоя группа… Ты где вообще? – Ивченко на связи! Мы вышли к немецкому СПАМу [54], тут еще есть кое-кто живой! Был. – Понял. Следуй за группой Тимофеева, прикроешь с тыла. – Есть! – Полянский! Видишь колонну? – Так точно! – Расколи ее «ИСами», как колун чурку! – Сделаем! – Яковенко, всем взводом по правому флангу колонны! Луговой, действуешь по левому! – Есть! Есть! А немецких танков становилось все больше, их словно прорвало. Репнин слышал доносившиеся снаружи глухие звуки от ударов вражеских снарядов и скрежет металла – это сталкивались танки, свои с чужими. Иваныч так и крутился. Танк подбрасывало, словно моторку на волнах. – Федот, видишь «Пантеру»? – Вижу. Бью! С первого же выстрела «Т-V» загорелся. – Самолеты! – крикнул Бедный, глядя в открытый верхний люк. – Если бомба будет лететь на танк, срывайся с места! – Понял! Бомбы падали кругом, рвались, а танк метался, как взбешенный бык, – вперед, в сторону, назад, не давая пилоту прицелиться. Эта гонка длилась недолго – налетели «Ла-5», «спустили» пару «Юнкерсов», и остальные трусливо повернули назад, вываливая бомбы куда попало, лишь бы облегчиться и драпать налегке. – Впереди «Тигр»! Иваныч не стал связываться с «Т-VI», вывернул из-под выстрела. Но второй «Тигр» пробил прямо по корме командирского «Т-43». Танк сотрясся, замирая среди чужих машин. Это что, конец? Да уж хрен там! – Бронебойным! – Есть! Готово! – Огонь! 107-миллиметровому снаряду была нипочем лобовая броня «Тигра», и из немецкого танка вырвалось желтоватое пламя. Фашисты открыли огонь по неподвижной машине сразу из нескольких стволов. Снаряд разорвался на броне, машина наполнилась едким красноватым дымом. Надсадно кашляя, Репнин пихнул сомлевшего Федотова: – Чего расселся? Марш из танка! – Есть… Борзых и сам очухался, полез в люк. – Иваныч! – Лезу… – Живой! – Пока… Репнин вылез наружу, чувствуя себя так, как будто сильно напился: все качалось перед глазами, руки были неловки, ноги заплетались. – Ложись! Танкисты попадали, и тут же башню «Т-43» сорвало с погона, приподняло на волне пламени и опустило. – Пайки жалко! – сказал Борзых. – Дурак! – беззлобно проворчал Бедный. Им повезло – одна лавина немецких танков прошла, а следующая была еще далеко. Обширное поле, где раньше колосилась пшеница, было изрыто черными воронками. Полосы увядшего бурьяна сожжены огнем. И всюду черные изуродованные танки. Немецкие и наши. У одних сорваны башни, у других разбита броня, у третьих согнуты стволы орудий, у четвертых оборваны крылья и развалены гусеницы. Несколько танков и вовсе лежали кверху днищем. Сквозь тучи дыма и пыли едва проглядывало красноватое солнце. Пыль на свету казалась золотистой. Утерев рукавом пот, пригибаясь за бурьяном, Репнин огляделся. Своих он не видел за гребнем холма, да и толку? На броне им, что ли, ехать? Углядев впереди три «Пантеры», стоявшие колом, но вроде бы целые с виду, Геша крикнул: – За мной, «безлошадные»! Петляя, он добежал до «Т-V», из люка которого свисало тело немецкого танкиста. Сорвав с него шлем, Репнин вытащил мертвяка за шкирку и свалил на землю. Сгоряча Геннадий решил хотя бы вести огонь из орудия, если «Пантера» не на ходу. Скоро подойдут немецкие танки, и пусть им будет сюрприз! Лишь бы только свои не изнахратили… – Иваныч! – Лезу… – Никого! Драпанули, видать. – Глядите в оба! Как бы не заминировали… – Да нет, чисто! – Надо кресты замазать. – Чем? – Гляди! Красное знамя! Стоп… – Балда! Это фартук у них такой, они его на передок вешают, чтобы пилотам было видать. Репнин растянул полотнище – красное с белым кругом, а в том кругу – пласталась черная свастика. – Федот! Нож твой где? – Тута! – Отчикай вот здесь, чтоб только красное было. – А, понял! После портновских упражнений наводчика в руках Репнина оказался красный флаг. – Ванька! Присобачь его на антенну! – Есть! – Заводи, Иваныч! «Пантера» завелась с полоборота. Запах бензина тревожил, но это только так говорят, что карбюраторный двигатель опаснее дизеля. Солярка тоже горит неплохо… |