Книга Любовь и измена, страница 14 – Белл Робинс

— Отлично. Мне только надо закончить кое-какие дела. Давай через полчасика, идет?

* * *

Старший и младший Парагоны долго и неспешно бродили по улочкам старого города, любуясь архитектурой и прекрасными француженками. Хосе не раз ловил направленные на его сына довольно-таки откровенные взгляды, но, к его крайнему удивлению, тот их либо не замечал, либо намеренно игнорировал.

— Смотри, сынок, смотри, какая хорошенькая, — не выдержал наконец он.

— А? Что? Ты о ком, отец? — удивился Алекс.

— Да вон пошла красотка. Так на тебя посмотрела… Упускаешь ты свои шансы, парень, ох, упускаешь! Эх, будь я лет на двадцать помоложе, да если бы Терезы у меня не было… — Старик Хосе многозначительно замолчал.

Алекс усмехнулся.

— Да уж, наслышан…

Отец взглянул на него округлившимися от изумления глазами.

— Наслышан? Что ты имеешь в виду? О чем и от кого?

Сын выругался про себя. Что его за язык потянуло? Но старик Хосе продолжал настаивать, так что пришлось признаться.

— Давай-ка присядем вот тут. Гарсон, две рюмки коньяку! — крикнул Алекс, устраиваясь за столиком под навесом. — На той неделе я был на Пескадеро… — начал он без предисловий.

Хосе присвистнул.

— Вот это да! Что это вдруг тебя в родимые места потянуло? А дом наш старый видел? Стоит еще?

Алекс уныло покачал головой. Черт, его так потрясли произошедшие события, что он даже и не вспомнил о нем.

— Нет. Не довелось как-то. Зато видел сеньору Беседос. Помнишь, у нее маленькая лавочка на главной улице?

— Конечно, помню.

— Она меня узнала. Про тебя спрашивала, про маму. Она-то кстати и сказала, что ты не мог остаться один. — Алекс подмигнул отцу.

Тот смущенно хихикнул в ответ и судорожно схватился за подоспевший коньяк.

— Был у нас с ней когда-то роман, довольно бурный, — сказал он и тут же добавил: — Но это еще до Марии. А потом что-то у нас не сложилось. Вот она и болтает, что на ум взбредет… Так с чего это вдруг ты на Пескадеро отправился? По работе или…

— Или, отец, или. — Алекс отпил немного ароматного напитка, посмаковал, одобрительно хмыкнул. Только потом продолжил: — Я решил навестить кое-кого. Убедиться в том, что… — Он запнулся, не зная, какими словами объяснить свое странное поведение.

— И? Повидал ее?

— Ее? Кого ты имеешь в виду, отец?

— Ох, парень, не притворяйся, ты прекрасно знаешь, о ком я. О Долорес, конечно.

— Гмм… так ты в курсе был… ну, что мы с ней…

— Скажу тебе честно, сынок, мы с твоей мамой поначалу радовались. Долорес — девушка хорошая. Но потом ты уехал, довольно внезапно… Она вскоре тоже исчезла, только ненадолго. А вернулась с ребенком… Впрочем, мы ее не осуждали. Мало ли что в жизни бывает. Уж очень она убивалась после твоего отъезда. Мария сказала, что это она, видно, от отчаяния согрешила… Ты ведь знаешь об этом, да?

— Она не согрешила, отец, — возразил ему сын.

— Нет? Но замуж она так и не вышла…

Алекс горько ухмыльнулся.

— Знаю.

— Впрочем, что это я лезу не в свое дело? — спохватился вдруг Хосе. — Меня совершенно не касается, как и почему это произошло.

— Вот тут ты не прав, — сообщил ему Алекс с немного смущенной ухмылкой. — Очень даже касается. Марибель Орнеро — моя дочь и твоя внучка. Родная внучка.

Старик ахнул и схватился за сердце.

— Внучка? Дочь Долорес?! И ты… ты бросил ее беременной и сбежал?! Господи!.. — Он схватил рюмку, залпом опрокинул ее, сделал гарсону жест принести еще одну. Только после этого посмотрел на сына широко открытыми глазами. — Сынок, как же ты мог?.. Как мог? И ничего, ни словечка не сказал нам… Мы бы… мы бы с матерью помогли Лоле… обязательно… Ах, бедняжка!..

Алекс тяжело вздохнул и отвел взгляд.

— Все обстоит много хуже, отец. Придется уж мне признаться. Пора быть честным и перед собой, и перед тобой… Хотя раньше я не говорил, потому что и понятия не имел…

— Постой, ты говоришь хуже? Что же может быть хуже?

— Это ребенок не Долорес.

— Что?! — Хосе подавился коньяком и мучительно закашлялся так, что из глаз градом покатились слезы. Когда же приступ утих, он с трудом выдавил: — Я не понял тебя, сынок. Или расслышал не так. Повтори скорее.

— Я сказал, что это не ее ребенок. Тогда, перед самым отъездом, я уговаривал Лолу поехать со мной. И она поначалу соглашалась. А затем, не знаю почему, передумала, отказалась наотрез. Мы с ней встретились на берегу, и я… в общем, я уговаривая ее… Я так хотел ее, отец! Я так любил ее! Но она отвергла меня. Категорически! Я вскочил и ушел не оглядываясь. Я ненавидел ее в ту минуту. А потом… меня окликнули… Это была Магдален, ее старшая сестра. Она так нагло предлагала себя, что я… ну, в общем, переспал с ней. И на следующее утро я уехал… Вот как оно было.

— Значит, ребенок Лолы — это на самом деле дочь Магдален? Правильно?

Алекс кивнул.

— Правильно.

— Итак, Долорес вырастила твою дочь, твою и своей потаскухи сестры? Ты уж прости, сынок, что я так говорю, но слава этой девицы была достаточно громкой, чтобы достичь и наших ушей. Кстати, что с ней сталось?

— Понятия не имею. Долорес не сказала, а я не спросил. Знаю только, что по закону Марибель — ее дочь. Так что, очевидно, Магдален отреклась от нее сразу после рождения. И Лола вернулась с ребенком домой.

— Ясно. И как же ты собираешься со всем этим поступать, сынок? Хочешь забрать дочь к себе в Калифорнию?

— Нет. Я пообещал Долорес, что не сделаю ничего подобного… Она вырастила ее одна, ее и младших брата и сестру. Она не заслуживает такого обращения.

— Безусловно. Значит, ты собираешься жениться на ней?

— Жениться? Н-не знаю.

— Но ты же любишь ее, разве нет?

Алекс усмехнулся.

— Что, так заметно?

— Ну еще бы, — со смешком ответил Хосе. — Уже не одна длинноногая блондинка едва из своей кожи не выскочила, пытаясь обратить на себя твое внимание, а ты даже не заметил. Я прав?

— Тебе виднее. Это же ты, старый разбойник, на парижанок заглядываешься. Теперь я понимаю, почему ты Терезу одну отправил. — И Алекс шутливо погрозил отцу пальцем.

— Ладно-ладно, не придуривайся. Сам отлично знаешь, зачем я ее отпустил. Как чувствовал, что нам надо поговорить наедине. У тебя есть фотография моей внучки?

— Нет. Но она так похожа на Долорес, словно действительно дочь, а не племянница!

— О, у Орнеро все девчонки пошли в мать, а та была красавицей, особенно в молодости, пока не вышла замуж и не родила четверых детей. Расскажи мне про девочку, Лехандро, — попросил старик и с удовольствием отметил, как лицо сына осветилось изнутри.