Онлайн книга «Замок Афродиты»
|
— Ну как дела? Прислали? — Э-э-э… — Ты чего, Тони? Не прислали?! — Э-э-э… То есть в смысле… — Я и без того плохо соображаю и чувствую себя последним мерзавцем, так еще Глэдис продолжает надо мной свои языковые экзерсисы! — Так прислали или нет? — орет он. — Чего ты там тянешь? А я на последней стадии перед оргазмом! — Не прислали в понедельник, утром, — чуть ли не по слогам выдаю я, понимая, что, если скажу, что прислали, он захочет комментариев, а я — еще миг — и пошлю своего босса к такой-то бабушке! Но тут он ревет диким голосом: — Сволочи! Уничтожу! — И, видимо, швыряет трубку, потому что дальше вместо его звериного рыка я слышу гудки… Затем я, видимо, уснул или просто провалился в небытие на полу, а когда очнулся, полуодетая Глэдис сидела в моем кресле и внимательно изучала на экране перевод проекта. Я позвал ее. Она обернулась с нежной улыбкой. — Как ты, любимый? — Все хорошо. Иди ко мне. Она присела на ковер рядом со мной и стала гладить пальцами мое лицо. Я ловил их ртом и целовал по очереди. — Мне так нравится твоя борода. Такая ласковая, — сказала она. — Тебе очень идет. — Правда? — спросил я, хотя на самом деле слова «я люблю тебя» рвались с моего языка. Она как будто прочитала мои мысли. — Почему ты без боя уступил меня Оскару? Ты ведь с первого взгляда любишь меня. — А ты? — Да, — беззвучно открылись ее губы, а глаза улыбались. — Но почему ты уступил? — Разве ты вышла за него без любви? — Ты ведь не захотел меня! — А ты? — Я женщина! И поверь, было очень непросто прийти сюда и положить себя как закуску на твой стол. — Выходить замуж без любви было проще? — Ты ревнуешь? — Да. Она улыбнулась, поправила волосы, а потом упала головой на мою грудь, вовсе не думая о прическе. — Мне нравится! — прошептала она, заглядывая мне в глаза. — Моя ревность? — И ревность, и ты сам. — Ее пальцы забрались в мою бороду. — А ты можешь отрастить ее до пояса? — Зачем? Ну… Если тебе так хочется… — Какой же ты милый, Тони! Мне надо было давным-давно решиться на это. Но теперь мы будем вместе! Ты и я! Я хотел возразить, что все не так просто, что развод может затянуться неизвестно на сколько, но ее губы прижались к моим, язык вместе с обжигающим дыханием скользнул внутрь, ее пальцы побежали по моей груди, плечам, прикосновения ее мягких волос и набухших сосков к моему телу опьяняли… Нора перебила Хэмпшира: — Эти анатомические подробности хороши для мужской подвыпившей компании! А у меня они вызывают только… —…Раздражение? — Вот именно! И вообще, почему мы уже второй раз едем мимо Биг Бена? — Вы не очень внимательны, миссис Доу. Не второй, а третий. — Тем более! Чего ради вы катаете меня по городу? Пытаетесь запугать? — Помилуйте, миссис Доу! Мне всего лишь хочется с вашей помощью разобраться во всем самому, прежде чем… —…Прежде чем у вас снова вырастет борода? Он хохотнул. Вдоль дороги таинственно светились стеклянные бока магазинов. — Вам же и самой интересно знать, что было дальше? Поэтому позвольте, миссис Доу, я продолжу. — С вашим красноречием мы будем ездить до второго пришествия! Дальше и так ясно! Ночь с субботы на воскресенье вы провели с Глэдис и, кроме занятий амурами, к утру придумали, как обобрать ее мужа! — Ваша проницательность достойна похвалы, миссис Доу, однако вы лишь наполовину правы. Та ночь была исключительно ночью любви! Ничего подобного я не испытывал никогда в жизни! Ее проворные пальцы и губы… — Довольно, мистер Хэмпшир. Особенности анатомии жены вашего шефа мне уже хорошо известны. Пожалейте покрышки и бензин. — Зато следующая ночь была ужасной! — С воскресенья на понедельник? — стиснув зубы, уточнила Нора. — Да. — Хэмпшир кашлянул, прочищая горло. — Глэдис ведь была у себя дома, с ним, а я… Я был один! И не находил себе места! Я очень явственно представлял ее в его объятиях! — Он помолчал. — И точно так же явственно понимал: что бы там Глэдис ни говорила о наших чувствах, она никогда не будет моей, если я не смогу осыпать ее деньгами… Я хорошо помнил ее изящную фигурку, прильнувшую к компьютеру, когда я очнулся на ковре. И хотя все последующие часы, что мы провели вместе, она больше не заикалась о том, чтобы оставить «всех с носом», но я-то понимал… — Да-да, мистер Хэмпшир, надеюсь, вы понимали не только то, что нужно от вас Глэдис, но и последствия. — Конечно! И это приводило меня в отчаяние, но одновременно в моей голове складывался дерзкий план с открытием второго счета в том же самом «Посейдон-банке». Причем открыть его лучше всего на фамилию Глэдис — если все выплывет наружу, ни один судья не усомнится в том, что авантюру задумали сами супруги Уильямсы, а я выйду из воды сухим. Но, понятно, навсегда лишусь ее… Однако я лишаюсь ее и в том случае, если не предприму ничего. С другой стороны, я могу потянуть время! Не исключено, что Оскар сам откажется от греческого проекта, и тогда шанс разжиться миллионами отпадет сам собой. А пока не появится другая возможность, мы с Глэдис будем оставаться любовниками. Тоже, конечно, не блестящий вариант — знать, что днем на пару часов она твоя, а ночью принадлежит мужу. Но ведь лучше, чем совсем без нее? — Итак, вы решили тянуть время? — строго спросила Нора, понимая, что и сейчас он занят тем же самым, катая ее по городу. — Да. Именно поэтому утром в понедельник я сразу заявил Оскару, что долгожданный перевод никуда не годится. А в обед, когда встретился с Глэдис в кафе, я рассказал ей об этом, но представил все дело так, что время нужно именно нам — для того, чтобы организовать себе фальшивые паспорта. И каково же было мое изумление, когда ближе к концу рабочего дня позвонил Кармер и порадовал известием, что новый перевод будет готов завтра! А минут сорок спустя в кабинет к Оскару заявилась Глэдис… Ох, миссис Доу, я чуть не умер, когда он попросил оставить их наедине… Потом Глэдис ушла, равнодушно кивнув мне — я ведь как идиот торчал все это время в приемной, — и Оскар рассказал мне, что ночью они страшно поссорились, а теперь она купила тур в Грецию, — на свои деньги! — чтобы восстановить отношения и загладить вину. Отправиться прямо сегодня Оскар, естественно, не мог, но собирался на уикенд на крыльях любви полететь к своей единственной… А «его единственная» часов в девять вечера позвонила в дверь моей квартиры! — Ты… Ты не улетела в Грецию? — промямлил я. |