Книга Маг и его кошка, страница 76 – Алина Лис

Франческа

Спустившись в каминную залу, я застаю там незнакомца. Увидев меня, он улыбается, не разжимая губ.

— Здравствуйте, — я смотрю на него вопросительно.

Раньше Элвин не принимал гостей.

— О, ты, наверное, та самая Франческа? Наслышан, наслышан.

— Тогда вы в лучшем положении, чем я, сеньор. Потому что я не знаю вашего имени и никогда о вас не слышала.

— Я — Джанис, — представляется он, словно это должно все объяснять. — Поживу у вас до Большой игры. Много места не займу и мешать не стану.

— Очень приятно.

Я говорю это бездумно, из вежливости, но вдруг понимаю, что мне и правда приятно. С Рино не разговаривала ни с кем нормально, по-человечески. Без страха, отвращения или необходимости каждое мгновение давать отпор.

— Мне тоже, ежик, — он снова улыбается. — Извини, что я так фамильярно. Ко мне тоже можно на «ты». Садись, — он кивает на соседнее кресло.

— Ежик?

— Поэт сказал бы «роза», но мне кажется — ты больше похожа на ежика. Вся в иголках.

Сравнение с мохнатым колючим зверем заставляет меня улыбнуться. Обычно любители банальностей и правда говорят, что я похожа на розу — участь, которой не избежала ни одна знатная девушка. Те льстецы, что чуть умнее, вспоминают про рысь на гербе Рино. Придворный поэт в своих виршах называл меня тигровой лилией — редкий, иноземный цветок. У нас в зимнем саду росло всего три куста. Ярко-оранжевая пыльца пачкала одежду и кожу, но я все равно любила украшать волосы цветками. Лилии рдели в прическе языками янтарно-алого огня…

А тут — ежик.

— Простите, сеньор, но с кем я имею честь общаться? — спрашиваю я, опускаясь в кресло.

— Элвин ничего про меня не рассказывал? Как похоже на него. Я — его брат. Хочешь отвара из трав? Или вина?

— Брат? — недоверчиво переспрашиваю я.

Во внешности гостя нет ничего общего ни с Фергусом, ни с моим хозяином. Он скорее походит на анварца. Но не это главное. Манеры Джаниса — спокойные и мягкие, его доброжелательный тон и открытый взгляд одинаково далеки как от аристократичной самоуверенности северянина, так и от жадной, полной обиды злобы альбиноса.

— Возможно, правильнее будет сказать «побратим». Мы все не родные друг другу, Франческа. И очень разные.

Потом мы пьем отвар из трав и говорим. Чувствую, как расслабляюсь, как отпускает злая настороженность, заставлявшая последние недели непрестанно сжиматься в нервный комок. И даже ошейник в присутствии Джаниса перестает давить. Такое счастье снова свободно дышать!

Пытаюсь задавать вопросы, но разговор все время уходит от Элвина и его родни, от Изнанки и странных местных правил ко мне самой — моей истории, моим желаниям и обидам.

Я не очень-то доверчива, совсем не склонна открывать душу первому встречному, но тут сама не замечаю, как выкладываю гостю все. Совсем все.

— Утерянный артефакт, — задумчиво говорит он, рассматривая ошейник. — Знаешь, де Бриен ведь гений. Такие рождаются раз в тысячелетие.

— А Элвин говорил — обычный колдун.

— Элвин самонадеян. И плохо учил историю магии. Де Бриен — великий маг. К сожалению, при этом он безжалостный, паталогически лживый садист и психопат. Но совершенно гениальный! Говоришь, ты можешь превращаться в кошку по собственному желанию? Без приказа хозяина?

— Да.

Поначалу я испугалась, когда это произошло. Все было непривычно — звуки, запахи, тусклые цвета.

И смотреть на мир снизу. Почти от самого пола.

Но уже через час, освоившись со своим новым обликом, я вдруг ощутила восторг, причин которого сама не смогла понять. Разве можно радоваться тому, что ты из человека — венца творения — превращаешься в жалкую бессловесную скотину?

А я радовалась. Возможно потому, что знала: превратиться обратно в человека несложно. Я смогу в любой момент, стоит только захотеть.

Быть кошкой оказалось очень интересно. Я кралась по лестнице — неслышно, бесшумно. Чуткие уши и нос рассказали, что мой тюремщик пьет в своей комнате, а его жуткий брат-альбинос в своих покоях на третьем этаже. Что двое брауни на кухне гремят кастрюлями, еще один моет полы в гостиной, а остальные сидят где-то внизу, в подвале. Я вслушивалась в шорохи, ловила запахи, видела, чувствовала, знала, что происходит впереди, по сторонам и даже за спиной.

Как же бедно ощущает мир человек!

Я не признаюсь в этом ни Элвину, ни его брату, но мне понравилось быть кошкой.

Еще бы как-то справиться с унизительным, позорным желанием приласкаться к хозяину. Должно быть, это действие ошейника, а может, кошкам просто нужна ласка, но я скорее умру, чем пойду выпрашивать ее у того, кто похитил меня из дома и превратил в служанку!

— Можно я посмотрю?

— Конечно.

Хочется расцеловать его за один этот вопрос. Джанис — первый за очень долгое время, кто спросил разрешения прежде, чем сделать со мной что-то.

Он подвигается ближе, кладет руки на полоску кожи и сопит, прикрыв глаза. Странно, но руки у него совсем не горячие, как у брата. Обычные, человеческие. Я сижу тихо-тихо, почти не дыша, из страха помешать.

— Потрясающе! И так изящно!

— Это можно снять?

— Я мог бы, скорее всего, — задумчиво говорит Джанис. И смотрит на меня теплыми карими глазами. Будто прикидывает что-то про себя. — Нет замка, который невозможно взломать.

— Пожалуйста! — я сама удивляюсь страсти, звучащей в моем голосе. — Сделай это!

Он качает головой:

— Франческа, есть несколько причин, по которым мне не стоит это делать. Первая и главная — я не хочу обижать брата.

— Признайся честно: ты его боишься, — я говорю это, чтобы уязвить его, но Джанис не обижается.

— Элвин — самый сильный боевой маг из ныне живущих. Мне не зазорно опасаться дуэли с ним. Но правда в том, что я просто не хочу портить отношения.

Действительно, с чего я решила, что Джанис мне поможет? Только потому, что он был добрее двух своих братьев?

— Ну конечно, — горько отвечаю я. — Фергус так и говорил. Никто не будет с ним ссориться ради меня. Все будет так, как решит мой хозяин.

— А вот это вторая причина. С ошейником или без него, по законам фэйри ты — собственность Элвина. Понимаешь, в отличие от фэйри, люди изначально свободны. Но могут потерять свою свободу и стать вещью. Именно это произошло с тобой.

— Я не вещь!

— Мне жаль, — он берет меня за руку. — Можешь протестовать. Но умнее изменить свое отношение к ситуации.

Изменить отношение — это смириться? Принять, что у меня теперь есть хозяин, согласится с тем, что я — вещь? Терпеть издевательства? Сидеть целыми днями взаперти, дурея от скуки, заниматься уборкой и готовкой, как простая служанка?