Книга Замуж за давнего друга, страница 4 – Джулия Тиммон

– Сыграем, – тут же отозвалась Дебора.

Они одновременно поднялись и направились к небольшой баскетбольной площадке сбоку дома. Увлекшись игрой и как будто снова прикоснувшись к детству, оба на время забылись.

В пятницу вечером Эмили приготовила любимое блюдо Герберта – гуляш из говядины. Но того допоздна не было дома, и Дебора, сама вернувшаяся лишь в начале одиннадцатого, попросила мать отложить для соседа немного угощения.

– Отнесу ему утром, – сказала она. – На завтрак. Пусть порадуется.

Просыпался Герберт по выходным не раньше десяти. Дебора вставала в восемь независимо от дня недели. Пойду, разбужу его, решила она, когда маленькая стрелочка часов в ее комнате указала на десять, а большая подползла к двенадцати. Наверняка на завтрак у него какая-нибудь ерунда типа бутербродов.

Погода стояла чудесная. Было тепло, но не душно, синее небо казалось настолько глубоким и прозрачным, что хотелось подпрыгнуть и сделать глоток, как из чистого горного озера.

Приблизившись с кастрюлькой к парадной двери соседнего дома, Дебора непродолжительно позвонила. И сильно удивилась, когда Герберт открыл буквально полминуты спустя. Он был в белой расстегнутой рубашке и трусах, а в руке держал галстук, что окончательно поставило Дебору в тупик.

– Что это с тобой? – растерянно спросила она. – Собираешься на бал?

В свободное от работы время Герберт носил исключительно спортивную одежду. В белые рубашки, галстуки и прочие сковывающие движения наряды облачался в крайне редких случаях.

– Проходи, – нетерпеливо пробормотал Герберт, уже устремляясь вверх по лестнице.

Дебора вошла в прихожую, закрыла дверь и, поколебавшись, последовала за хозяином. Может, у него женщина? – пронеслось вдруг в мыслях. Да нет, вряд ли. Тогда он так прямо бы и сказал, не стал бы приглашать меня.

– Я принесла тебе завтрак… – Едва ступив на порог Гербертовой спальни, Дебора округлила глаза. По всей комнате валялись рубашки, брюки, галстуки и жилеты, на тумбочке у зеркала стояла баночка с воском для волос, высилась бутыль с одеколоном, лежала обувная губка. Один поблескивающий ботинок стоял тут же, второй – к которому губка, по-видимому, еще и не прикасалась, – темнел в дальнем углу. – Что происходит? – спросила Дебора, проходя к тумбочке и ставя на нее кастрюльку.

Герберт, крутясь у зеркальной дверцы шкафа, кинул на кровать еще один галстук.

– Ты представить себе не можешь! – задыхаясь от волнения, воскликнул он. – Фиона пригласила меня погулять. До сих пор не верю.

– Фиона? – Дебора сдвинула брови, предчувствуя недоброе.

– Да-да, кто же еще? – протараторил Герберт, примеряя следующий извлеченный из шкафа галстук. – Разве из-за кого-нибудь другого я стал бы так суетиться? И не подумал бы. Натянул бы любимые джинсы и первую попавшуюся футболку и не морочил бы себе голову.

– Правильно, – согласилась Дебора, присаживаясь на край тумбочки.

Одежду Герберт любил идеально чистую и качественную, но никогда не пытался с ее помощью произвести на кого-то впечатление и, по большому, счету был к нарядам безразличен.

– Здорово, что ты пришла. Помоги-ка мне решить, что надеть. А то я совсем измучился: кажется, все рубашки сидят на мне сегодня как-то не так, а галстуки вообще ни к одной из них не подходят.

– Да ты не суетись, – посоветовала Дебора. – Сядь и успокойся, тогда вместе спокойно придумаем, что тебе выбрать.

Герберт бросил на пол тот галстук, что держал в руке, и послушно опустился на кровать.

– Ты завтракал? – спокойно спросила Дебора.

Герберт покачал головой.

– Аппетита нет.

– А мама вчера приготовила твой любимый гуляш. Немного отложила специально для тебя.

– Гуляш? – Герберт на миг оживился, но, видимо, тут же подумал о Фионе или о том, какую же все-таки предпочесть рубашку, и решительно покачал головой. – Нет, сейчас не буду. Поставь кастрюлю в холодильник. Приду – поем.

Дебора пожала плечами.

– Как скажешь. – Она обвела внимательным взглядом разбросанные тут и там одежды. – А почему так официально? Вы что, в оперу собрались?

Герберт быстро покачал головой.

– Нет. Но, видишь ли… Фиона всегда одета со вкусом и строго, хоть в то же время и очень соблазнительно. На работе появляется только в жакетах, юбках, рубашках… Все деловое, но так плотно облегает фигуру, что против воли… – Он резко замолчал.

– Против воли даешь волю фантазиям, – договорила за него Дебора, изображая на лице улыбку.

Герберт усмехнулся.

– В общем, да.

– Понятно. Но ты ведь не знаешь, что Фиона носит вне офиса. А если она явится на свидание в джинсах или шортах? Ты будешь выглядеть рядом с ней нелепо.

Герберт почесал затылок.

– Правильно.

– Давай-ка выберем что-нибудь нейтральное, – деловито произнесла Дебора. – Рубашку не белую, а, скажем, серую. Или лучше вот эту, в синюю полосочку. Да. – Она сняла с кроватной спинки зацепившуюся за фигурный столбик полосатую рубашку. – К ней прекрасно подойдут те черные брюки. А от галстука и тем более жилеток я бы тебе советовала отказаться. К полудню, может, припечет, – ты почувствуешь себя ужасно неуютно.

Герберт улыбнулся с несчастным видом.

– Мне в любом случае будет неуютно. Чертовски неуютно, даже представлять страшно.

Дебора пристально посмотрела ему в глаза.

– Тогда зачем ты обрекаешь себя на эту пытку?

Герберт запустил в волосы пальцы.

– Я ведь уже объяснил… Поделать с собой ничего не могу. А вчера, когда она сама мне позвонила, чуть умом не тронулся от избытка чувств.

– Она позвонила сама?

Глаза Герберта загорелись, как у больного лихорадкой. Дебора с испугом подумала о том, не трогается ли он в самом деле умом. И стала пристальнее за другом следить, невольно вспоминая о том, что влюбленные порой отрекаются от нормальной людской жизни, бросаются с мостов, лезут в петлю.

– Да, я, когда она назвалась, даже не поверил, – ужасно волнуясь, принялся рассказывать Герберт. – Подумал, кто-то из сотрудниц затеял надо мной подшутить, и уже чуть было не крикнул в трубку: фокус, мол, не удался. Но Фиона, не дождавшись ответа, сказала: наверно, не очень удобно тогда получилось, в «Элите». Тут я сразу понял, что это она. Мы с Питером как раз сидели в баре, – решили отдохнуть после спортзала. Когда Фиона позвонила, было довольно поздно, часов десять.

Деборе вдруг вспомнилось, что уже лет в одиннадцать ребята с улицы смотрели на Герберта как на всеми признанного лидера. Даже мальчишки постарше относились к нему уважительно, потому что, хорошо физически развитый и наделенный завидной стойкостью, из драк он почти всегда выходил победителем, в бейсбол играл лучше всех и никому не пытался подражать. Возможно, еще в те далекие дни, она, Дебора, лучшая Гербертова подружка, уже начинала потихоньку в него влюбляться, хоть еще и не догадывалась об этом.