Онлайн книга «Школа стукачей»
|
* * * Обкуриваемся со Стасом в его дворе перед покрашенными серебряной краской гаражами. Серебряный гараж, как показатель земного благосостояния в эпоху развитого социализма. Стас находится в глубочайшем депре. Тренькает на гитаре и клянёт свою горькую судьбу. На скамейке, где мы уже, наверное, скурили ни один килограмм плана, свеже-вырезанная надпись. Это понятный всем мужчинам термин, из которого великие предки умудрялись вытягивать по целому роману — «Сука». Девчонка-рыжик и его муза по имени Танюшка за неделю до Нового года со всей семьёй выезжает навсегда в Германию. Тогда был такаю период немецкой политики — Германия для евреев. Для евреев, а не для немцев, потому что жившему в Ташкенте огромному сообществу депортированных из Поволжья немцев визы получить было крайне нелегко. А вот евреи въезжали на автопилоте. Танюшка была дщерью израилевой и ее семья уже поковала бундесчемоданы. Она уезжала навсегда. Навсегда, понимаете? Сердце Стаса разбито. Не скажу, что тогда в Узбекистане было так же хуево, как сейчас, но отток народа уже начался. Через годик он превратится в лавину библейских масштабов. Благодаря гению товарища Иосифа Виссарионовича Сталина в Ташкенте жили тогда корейцы, греки, немцы и турки. О менее экзотических представителях дружной семьи народов молчу. Это был маленький Нью-Йорк. Все любили готовить на праздник узбекский плов и курить узбекский план. А сейчас стали походить на перелётных евреев времён брежневского великага исхода. Тот улыбающийся туповатой улыбкой анашиста Ташкент уже не вернётся никогда. Как и тот Новый Год. Городу уже вынесли приговор. Новоявленная сталинская тройка в лице Ельцина, Кравчука и ещё какого-то братского Шоушенка, приговаривают наш ташкентский Новый год, и ещё с десяток праздников в могилу. Интересно бы глянуть на американский патриотизм, если бы по исполнению шестнадцати лет подростку сообщали, будто Четвёртое Июля всегда было постыдной исторической ошибкой, а Хеллоуин это вообще шабаш оголтелых сатанистов. Первым кто уехал из нашего класса был Дима Кислицын. За три месяца до отъезда, он, впрочем, из гадкого утёнка превратился в красавца лебедя по фамилии Финкельштейн. Вскоре обретший проездную фамилию, Диман, уже прислал нам открытку из городка Форт-Майерс, штат Флорида. Он приветливо махал рукой стоя рядом с памятником генералу Ли. Я помню, сильно удивился тогда памятнику — как же, в английской спецщколе учили, что генерал Ли воевал за побитую в гражданской армию конфедератов, да и вообще, говорят, иногда, борясь с депрессией, Ли вешал на суку беглых негров, сразу же после партийки в бридж. Увидеть памятник ему — это всё равно, что представить памятники Василию Чапаеву, Антону Деникину и батьке Махно, мирно кормящих овсом уставших лошадей на площади в каком-нибудь нашем Усть-Засранске. Я немедленно отправил этот вопрос ответной открыткой Диме Кислицину-Финкельштейну, но ответа так и не пришло. Говорят нельзя танцевать на костях. А я буду, буду танцевать на твоих костях, Борис Николаевич, а когда смогу убедиться, что никто не подсматривает, я ещё стану ссать на твою могилу, о борец за демократизацию и реформы. Я вырежу короткое бранное слово прямо на твоей распластанной каменной печени. И я твёрдо верю, ты, Ельцин, попал в ад. А ад твой персональный выглядит приблизительно так: вот стоишь ты, посреди огромного стадиона, мучимый жесточайшим похмельным синдром, совершенно голый. Ты прикрываешь свой дряблый срам беспалой ладошкой. Стадион ярко освещён, и тебе уже некуда скрыться. Все трибуны полны зрителей, и зрители эти борются с всепоглощающим желанием плюнуть тебе, Борис Николаевич, в лицо. Это все те русские, которых ты одним росчерком поганого беловежского пера бросил в республиках. Эти те русские, которых убивали в Душанбе, Баку, Тбилиси и Приднестровье. Это те русские, которые стали прятаться по углам как бродячие кошки, в Прибалтике и Узбекистане. Этим неучтённым русским предстояло окунуться в совершенно одинаковое унижение, проходя мерзкую процедуру легализации как в Германии, США или ЮАР, так и в родной России. Большое тебе спасибо. Доставать из широких штанин дубликатом бесценного груза мы теперь можем лишь один весьма прозаический предмет. Сейчас я его тебе продемонстрирую. «Как, а разве в Ташкенте живут русские? Не может быть — там же одни верблюды ходят по улицам»- резонно удивитесь вы. А вот вам показательная история советского времени: Владимир Александрович Крысин — лётчик-космонавт, дважды Герой Советского Союза, генерал-майор авиации. Родился в посёлке Искандер (ныне — посёлок городского типа, Бостанлыкского района, Ташкентской области, Республики Узбекистан), в семье служащего Александра Крысина. Русский. В 1960 году окончил Ташкентское суворовское училище. Сначала поступил на физический факультет Ленинградского государственного университета, но через год, выдержав вступительные экзамены в Ейское высшее военное авиационное училище лётчиков, стал курсантом. По окончании училища в 1965 году, служил лётчиком-инструктором в ВВС СССР. С 1970 года — в Отряде космонавтов. Прошёл полный курс общекосмической подготовки и подготовки к космическим полётам на кораблях типа» Союз» и станциях типа «Салют». Самый опытный космонавт СССР, совершивший наибольшее число космических полётов — пять, все — в качестве командира корабля. Официальная легенда — сменил неблагозвучную фамилию «Крысин» на фамилию жены. А я думаю, стал герой-космонавт узбеком «Джанибековым» в силу политкорректности. Должен же у узбеков быть свой космонавт? Так что вы, конечно, правы, не было в Узбекистане никаких русских, нет их и сейчас. Нерусскому художнику Анастасу Алексеевичу Лебедеву, в тот вечер совсем не куда пойти. И я с радостью забираю его с собой. Вдвоём под анашей не так страшно, как иногда бывают в одиночку. Нужно заехать ещё в столько мест! Главная ночь года только-только берет свой старт. Пыхнули, пришпорили таксистов, и в путь! * * * «Ну что, рожи ссученные», — Бибиков просовывает башку в дверь ТБ: «Как Новый год хотите встречать?» Последнее время Бибика и Булку не выгнать из моего офиса. Будто мёдом намазано. Прописались. Ни помечтать, ни подрочить спокойно. Превратили в командный пункт. Моим новым знакомцам импонирует иметь кабинетик в штабе промки. Суки легавые. Сами охотно форму ментовскую бы нацепили. Хотя, что уж выебываться — я сам теперь уже такой же стукач, с кем поведёшься, от того и наберёшься. Или чем дальше в лес, тем ну его нахуй! Бибик таскает сюда жратву нам на троих. Пиздит за спиной у шеф-повара, осуждённого маслокрада Мурода. Выпросить что-то у Мурода совершенно безнадёжно. Купить — можно все. Бибик может и купить, но ворует в целях поддержания рабочей формы. Так же в зоне тренируются потихоньку и бывшие спортсмены. Кража это больше чем просто ремесло, это сложная цепочка быстрых химических реакций в мозгу, и на эти острые ощущения легко подсесть. |