Онлайн книга «Школа стукачей»
|
На шестые сутки кто-то сдаёт хату участковому. Пока менты ломают дверь и скачут по кустам отлавливая разбегающихся адептов, я, Трубач, Натаха и Стас спускаемся через шахту в подвал. С нами ценный груз — «аптечка». Мобильная лаборатория Трубача. Стас вынужден ехать назад в Питер, там какие-то заморочки с оформлением наследства. Обещает вернуться в конце недели. Я поселяю у себя Трубача и Натаху. Во-первых, я должен окончить курс винтоварки, а во вторых, мне кажется, у меня есть гарантированные шансы переспать с Натахой. Мы движемся с такой скоростью, что кажется, весь остальной мир застыл. * * * У Бибика сдают нервы. За каждым его шагом в столовой следят. Его должны хлопнуть в любую минуту. Пирожки печь и работать с его молодыми трубочистами Бибик бросил. — Я на Таштюрьму заяву накатал, поедешь со мной? Это значит, что Бибик написал заявление о переводе в спецподвал Таштюрьмы. Наседкой в камеру. Сроку у него впереди ещё семерик. Минимум. Несмотря на все вольготные условия, через два года в спецподвале, он начнет харкать кровью. Туберкулёз любит тюремные подвалы. Я желаю Бибику счастливого пути. Скучать без него сильно я не стану. Да, имейте в виду, когда вас посадят, а в нашей стране я именно так бы поставил вопрос, так вот когда вас посадят, и вы окажетесь в маленькой камере в подвале, где будут ещё два-три человека, один из них — это бибик. Скорее всего, самый горластый и блатной. Если же вас кинут в огромную «хату», человек на сто, все равно не щелкайте еблом, бибик скорее всего смотрящий за хатой. Говорите о чем угодно, но не о своей делюге. И ничего не бойтесь. Все так же как на свободе. Масштабы только помельче. Вы не пропадёте, я уверен. * * * Я увольняюсь с работы. На двенадцатые сутки марафона работа становится бессмысленным занятием. На весь полученный расчёт я покупаю Солутан, реактивы, поливитамины и йогурт. Йогурт хорош по гулкому винтовому сушняку. Я без пяти минут варщик! Поздравьте меня! Готовлю практически уже сам под наблюдением Трубача! У нас теперь своя точка на Лубянке. Я принимаю там пионеров и мы варим им винт. Мы даруем миру счастье! Натаху никак не застану одну. Искры так и пробегают между нами. Но ни ей, ни мне не хочется обижать Трубача. Вмазавшись, они уходят в ванну и трахаются там в воде. От криков и стонов Натахи я дрочу в комнате, как одержимый бесами. На девятнадцатые сутки непрерывного марафона, во время эксперимента с целью изготовления революционно нового винта я передозируюсь и вижу Бога. Бог настоятельно рекомендует мне ехать в Ленинград и соскакивать с винта. Название Санкт-Петербург- это от лукавого, все время твердит Бог. Встав с прихода и не прощаясь с Натахой и Трубачом я уезжаю в Питер. Мне нужно соскочить. Кажется с головой происходит что-то неладное. Оставшись без винта голова совсем отказывается работать. Спрыгнуть с винта оказывается в миллион раз тяжелее, чем с опиума. Нужно чтобы вас привязали к кровати и закрыли на амбарный замок. Иначе вы достанете винт и вхуячетесь. В Питере я сразу втридорога беру дешёвенький винт на Климате. Нахуй мне их говенный винт. Я ученик Трубача. Просто надо было отобрать у Трубача аптечку. Возвращаюсь в Москву. Всю дорогу в поезде пытаюсь просраться. Я не ел толком более двадцати дней и теперь вот потерял способность срать. Когда я смываю воду в унитазе, она ещё долго, с полчаса журчит у меня в ушах. Это что, глюки? В квартире на Щелковской новые замки. Траханье в ванной довело до того, что голубки затопили весь подъезд до первого этажа. Приехавшие хозяева, не обнаружив меня, выдворили Натаху с Трубачем на улицу. Они так же забрали мой паспорт в залог, до тех пор пока не заплачу за ремонт всего подъезда. Какие мелочные, ничтожные людишки. Обнаружить в Новогиреево Трубача с Натахой не удается. Я будто бы потерял родных. Особенно я скучаю по Натахе. Красивая стерва. Переночевав на крыше дома Немца я пиздию у него «аптечку». Теперь у меня есть своя лаборатория. Заслуженая. Солутан найдем в Ташкенте. Да. Я возвращаюсь в Ташкент. Я буду первым кто сварит ташкентский винт. У меня будут свои ученики. За мной пойдут! Я адепт винта и я должен передать великое учение. Поэтому я не умер от передоза на Щелчке. Это святая, божественная миссия, и ни кто, ни один человек или злой дух, меня не остановит. Самое главное, чтобы вернулась способность срать. Этот запор уже начинает угнетать. … Когда зона становится размером со спичечный коробок, и я понимаю, что моей карьере стукача и подпольного цеховика пришёл полный конец, президент Узбекистана подписывает указ об амнистии. Меня переводят на колоное поселение. Через двадцать один день после указа меня с остальными сорока двумя счастливцами переводят в пересыльную тюрьму. Когда воронок выезжает из папских ворот, за которыми я прожил ещё одну из своих многочисленных жизней, сидящий рядом со мной узбек делает жест руками, будто умывает лицо и произносит: «Ааллоху Акбар». * * * Трое суток живу уже в Домодедове. Жду рейс тёти Марины. Благодатный Винт покинул моё тело и теперь я все время сплю. Попытки срать давно оставил как тщетные. Скорее бы в Ташкент. У меня в рюкзачке англо-русский словарь, Бхагават Гита и набор для варки винта… На четвертые сутки отсыпания и отъедания у бабушки, мне наносят визит сотрудники уголовного розыска из Мирабадского РОВД. У них ко мне много вопросов. А я так сильно хочу спать. Когда-нибудь в этой жизни я высплюсь, наконец? Они ищут какие-то деньги. Глупцы. Ибо не ведают, что творят. На коробочку с освящёнными Кришной магическими атрибутами они не обращают никакого внимания. «Собирай шимоткя, Шурикь»- улыбаясь, басит один из них: «Турма паедишь теперь!» Я сел в узкий шкапчик, который приделывают сзади к ментовским козликам и покатил на встречу Алишеру, Булке, Бибику и пятому прокуратору Иудеи, всаднику Понтию Пилату. КОНЕЦ |