Книга Два условия счастливого брака, страница 20 – Сандра Филд

Она вдруг взяла его за руку выше локтя:

— Я хотела рассказать тебе перед твоей поездкой в Колумбию. Но разве ты меня слушал? Поэтому я расскажу тебе сейчас. Те восемь месяцев были для меня самыми ужасными. Восемь месяцев я чувствовала себя так, как будто была вдовой. Не было даже надежды когда-нибудь узнать, что с тобой случилось. Никаких вестей: ни плохих, ни хороших. Ох, Брэнт! Неужели ты не понимаешь, что я такого больше не перенесу?

Он посмотрел на ее руку и спросил:

— А где твое обручальное кольцо?

— Дома.

— Я ничто без моей работы. Без того, что я делаю.

Роуэн возразила:

— Не верю. Человек всегда значит гораздо больше, чем любая работа.

— За эти годы я сделал немало хорошего.

— Конечно. Я это знаю. — Она постаралась улыбнуться. — Я только хочу, чтобы ты проявлял свой героизм в другом. Вот и все.

Брэнт спросил о том, что уже знал, в чем был уверен:

— Ты никогда не переставала любить меня?

— Нет.

— И ты никогда не изменяла мне?

— Об этом не могло быть и речи.

Брэнт обнял ее и прижался щекой к ее волосам.

— Я тоже люблю тебя, Роуэн. Нам нельзя друг без друга. Габриэль права: иногда развод — это всего лишь клочок бумаги.

Она обнимала его, и он мог слышать, как бьется ее сердце. Роуэн заговорила очень тихо:

— Когда ты был далеко, самым тягостным было одиночество. Просыпаться ночью в одиночестве, возвращаться из поездок в пустую квартиру, ходить на рынок по субботам только для себя. Одной ходить в кино и с завистью смотреть на счастливые пары... Боже мой, как я ненавидела одиночество. — Она подняла голову. — Я не оправдываю себя, Брэнт. Теперь, оглядываясь назад, я сожалею, что так часто лелеяла собственное самолюбие вместо того, Чтобы заставить тебя понять, как мне трудно без тебя. Я так и не сумела привыкнуть жить без тебя.

— Так что же нам делать дальше, Роуэн? — спросил Брэнт беспомощно. — Я люблю свою работу.

И вдруг как будто кто-то включил в мозгу Брэнта магнитофон и он услышал голос Габриэль: «Я наблюдала за тобой последние два года. Ты вел себя, как одержимый. Ты был похож на человека, потерявшего чувство самосохранения».

Так ли ведут себя люди, которые любят свою работу? А что, если он просто использовал работу, чтобы избавиться от боли, вызванной разлукой с Роуэн? Может, это объясняет, почему он так влюблен в опасность? Эта мысль словно обожгла его. Влюбленный в опасность... В памяти, помимо его воли, возник образ: пятилетний мальчик, потерявший мать и оставшийся на попечении отца. Тяжелые воспоминания разбередили душу.

— Я никогда не рассказывал тебе о моем отце... никогда не хотел вспоминать об этом... — начал Брэнт.

— Может, пришло время, — сказала Роуэн.

Брэнт почувствовал, что ему сдавило горло.

— Если я оставлю эту работу, чем другим я смогу заниматься?

Роуэн вернулась к прежней теме и рискнула предположить:

— Все эти годы ты, так или иначе, жил жизнью своего отца, а не своей собственной.

— Я не хочу об этом говорить! — прервал ее Брэнт.

— Рано или поздно придется.

С невольным восхищением Брэнт сказал:

— А с тобой не так-то просто.

— Тебе ли опасаться, — ответила она резковато. — Не бери в голову.

Брэнт чмокнул Роуэн в кончик носа:

— Не буду.

Роуэн остановила его жестом:

— Мы должны сохранять дистанцию. Пока.

Неожиданно он сказал:

— Ты хочешь детей.

Роуэн растерялась.

— Да, — прошептала она. — Твоих детей, Брэнт.

— Наших детей, — поправил ее Брэнт. Роуэн колебалась.

— У меня... — начала она, но затем замолчала, а на ее лице появились гримаса боли. — Разве это ненормально — хотеть детей? Я не желаю больше ждать. Мне тридцать один год.

Он понял, что сначала она хотела сказать нечто совсем другое. Он решил быть с ней искренним и ответил, как чувствовал:

— Я панически боюсь появления детей.

— Я думаю, в тебе говорят воспоминания об отце, — сказала Роуэн.

Она была настроена воинственно. Хотел бы он увидеть отца и Роуэн — лицом к лицу. Это был бы достойный поединок. Но Дуглас Кертис умер за два года до того, как Брэнт и Роуэн встретились.

— Ты думаешь, из меня может получиться хороший отец?

— Если ты позволишь себе быть самим собой, то станешь замечательным отцом.

Брэнт не разделял ее уверенности относительно своих отцовских способностей. Желая уйти от этой темы, он спросил:

— Чем же я буду заниматься, если оставлю свою работу?

В глазах Роуэн появилась смешливая искорка.

— Можно составить список всех твоих талантов. Ты большой интеллектуал. Есть очень много занятий, где ты мог бы использовать свой интеллект. Например, ты мог бы открыть свою компанию. Только забудь о Колумбии.

— Ну, а как насчет твоей работы? Ты продолжишь путешествовать? Вряд ли ты сможешь успешно водить группы по тропическим лесам в течение девяти месяцев беременности.

— Сокращу число поездок. К тому же в моей компании положительно относятся к материнству.

Роуэн вскинула голову. Даже при лунном свете он не мог не заметить темные круги под ее глазами.

— Почему бы тебе не присесть? — сказал он. — Ты выглядишь уставшей.

Роуэн направилась к камню, но споткнулась, потеряла равновесие и сильно ударилась коленом об острый выступ большого валуна. От боли она вскрикнула. Брэнт подскочил к ней и осторожно посадил на камень.

— Дай я посмотрю твое колено.

Она подтянула юбку:

— Боже мой, у тебя все колено в крови! Нам лучше вернуться... я обработаю рану мазью.

Роуэн взяла его за запьястье:

— Означает ли это, что мы пришли к согласию?

Присев на корточки, он обхватил руками ее ноги, и ему казалось немыслимым, как он мог целых три года жить без нее, не имея возможности прикоснуться к ней.

— Мы встретились, чтобы соединиться. Я знаю главное — мне не жить без тебя. Мне жаль, что я не мог раньше откровенно выказывать свои чувства.

— Брэнт Кертис, теперь у тебя будет возможность научиться проявлять эти чувства открыто. И очень часто.

— Плюс возможность переменить работу и обзавестись семейством, — добавил Брэнт и заставил себя улыбнуться. — Что еще ты добавишь к этому списку возможностей?

Она внезапно засмеялась.