Онлайн книга «Спустя десять счастливых лет»
|
Он отпускает третий, последний шарик. – А здесь мы с Китти и Анни играли в «Лягушку-лягушку», – рассказываю я Джо. Мы стоим на краю лабиринта, собираясь уходить. Вдруг меня осеняет. – Подожди тут. – Я перехожу на другую сторону и поворачиваюсь к Джо лицом, размышляя о его словах про Олли и умение веселиться. – А теперь говори! – Говорить что? – Мистер Лягушка, могу я перейти твою золотую реку? – Мистер Лягушка… – Джо умолкает, оглядывается. – Да нет здесь никого! Он вздыхает. – Мистер Лягушка, могу я перейти твою золотую реку? – Только если на тебе есть что-то голубое! Джо смотрит на свою одежду. Джемпер на нем серый. – Нет голубого, теперь что? – Тебе придется перейти реку так, чтобы я тебя не поймала!.. Поверить не могу, что ты никогда в это не играл. Джо прыгает с одной части лабиринта на другую, берет влево, потом несется вперед. Я пытаюсь его догнать, но он благополучно достигает цели. – Давай еще, на этот раз я тебя поймаю, – предупреждаю я, и он снова спрашивает, можно ли ему перейти мою золотую реку. – Только если на тебе есть что-то красное! Он снова бежит вперед, а я к нему. – Давай, толстушка!.. Стой! – Он замирает как вкопанный. – У меня ж трусы красные. – Не считается! Я-то их не вижу. Не успеваю опомниться, как он стягивает джинсы. Вскоре мы оба задыхаемся от смеха, но вдруг понимаем, что больше не одни. С опаской повернувшись, мы обнаруживаем школьников в серых блейзерах и бутылочного цвета штанах. Дети хихикают и тычут в нас учебниками, а учительница велит им шевелиться быстрее. Мы снова в квартире Джо, пьем чай. На обратном пути мы попали под ливень, поэтому Джо разжег камин. – Тебе здесь нравится? – спрашиваю я, сжимая кружку обеими руками. – Да. Никогда не думал, что вернусь в родной город. Надо ведь открывать что-то новое для себя, а не возвращаться туда, где жили твои родители. Именно это мы с Олли думали о Пиппе. – Но здесь я чувствую себя естественно, как будто вернулся к истокам. Горжусь, что здесь мой дом. Мне нравится заниматься собственным бизнесом, и, по иронии судьбы, теперь у меня хорошие отношения с отцом. Завел друзей. Так что получилось вполне себе новое место… Конечно, я скучаю по Лондону. По ритму жизни. – Если мы с Олли уезжали на выходные, например, к его родителям в Нортумберленд, у меня внутри всегда все замирало от волнения, когда поезд подъезжал к вокзалу. Время начинало нестись вперед, стоило шагнуть на платформу. – Лондон. Мне нравилось жить в сердце Англии. – Винчестер раньше тоже был столицей. – Верно. Я скучаю по кофе-барам, – продолжает Джо, – по пабам и Вест-Энду. – И парки там красивые. Мы с Олли любили по воскресеньям ходить в галерею «Серпентайн». – Гайд-парк ранним утром, когда там ни души, разве что редкие люди бегают трусцой или выгуливают собак… А больше всего я скучаю по возможности раствориться в толпе, – признается Джо. – Такое возможно только в больших городах. Здесь я чувствую себя как в аквариуме, потому что все, абсолютно все знают моего отца. – Но ты ведь стал счастливее, так? – Намного. – Ты уже не сын великого доктора. Ты Джо, мастер своего дела. – Спасибо, – улыбается он. – А что насчет Питы? – А что она? – переспрашивает Джо. – Как с ней дела? – Ну, – уклончиво произносит Джо. – У нее скоро кастинг на шестисерийный триллер. Она метит на главную роль. Будет прорыв. – Надеюсь, она получит роль. – Думаю, получит. А если нет, то найдет что-нибудь еще. Она целеустремленная. С двухлетнего возраста хотела стать актрисой, выдала это матери, когда та чистила картофель у раковины на кухне. Сама заплатила за обучение в актерской школе. Это достойно. – Будешь скучать по ней? Плечи Джо напрягаются. – Да, думаю, буду. Я хорошо провел последние месяцы, мне с ней нравится. Она отвлекает от проблем с отцом. В одиночку вечно погружаешься в мысли. А ты? – Я? – Расскажи еще про вашу с Олли жизнь. – Мы были счастливы, хотя случались и тяжкие времена. Олли мог быть душой вечеринки… ты помнишь, каким он был… Джо кивает. – Но за закрытыми дверями у него случались приступы плохого настроения. Он переставал играть на пианино, не хотел видеть друзей, разговаривать… – Помню, что он бывал и угрюмым, когда хотел сделать все по-своему. Рассказываю про его писательство и отказы. – А что он писал? – Сперва исторические романы. Постоянно копался в книгах, библиотека ему стала вторым домом. Потом переключился на комедии. Хотел писать что-то современное. Сознаюсь, что Олли с неохотой пошел преподавать, но не говорю, что он бросил работу без моего ведома. Это кажется нечестным по отношению к нему. – Он всегда был веселым, теплым и милым, – когда не пытался свести меня с ума, – добавляю я с улыбкой. – А ты? Все еще рисуешь? Мне нравилось твое лимонное дерево. У тебя над камином в Бристоле висело. Так трогательно, что он помнит. Я отпиваю из кружки. – Бросила фрилансовую работу иллюстратором ради Глитца. Олли чувствовал себя виноватым, и я сама на него обижалась какое-то время, но одному из нас действительно надо было сменить карьеру. Надо было больше зарабатывать, мы ведь собирались завести детей и купить дом. – Бекка, а ты не хочешь остаться здесь? – спрашивает Джо, будто его только что осенило. – Не знаю. – Раньше я об этом даже не задумывалась. Режу помидоры, а Джо добавляет разные ингредиенты в бурлящее на огне мясо. – Щепотка паприки, – комментирует он, – капля вустерского соуса и бальзамического уксуса… – Уксус в фарш? – С ужасом понимаю, что говорю точь-в-точь как мать. Черт. – Бальзамический. Подчеркивает вкус. Чего улыбаешься? – Просто. – Вспоминаю школьников, глазевших на его красные боксеры. – Говори уже. – Поверить не могу, что ты стянул штаны. – Все для победы. – Хотя ничего удивительного. В день нашего знакомства ты просто-напросто полотенце с себя снял. Джо проскальзывает мимо меня к терке для сыра, слегка зацепив меня рукой. – Спасибо. |