Книга Призрачная тень, страница 5 – Хизер Грэм

— Конечно. И не беспокойся. Я уже сказала ему, что ты не пьешь во время работы. Он возразил, что все хозяйки караоке пьют. Ну а я ответила, что ты нет.

— Спасибо. Только будь с ним вежливой. Я сумею позаботиться о себе, — заверила ее Кейти.

— Еще бы! Потому что я на твоей стороне, — сказал Бартоломью. — И я могу перерезать глотку любому ублюдку моей абордажной саблей.

Кейти сердито уставилась на него.

— Ладно, ладно, если нельзя действовать саблей, то могу подставить ему подножку. Для призрака я очень ловко это делаю.

— Отлично, — улыбнулась Кейти.

— Что — отлично? — спросила Кларинда.

— Что близится время закрытия. Скоро будет петь Марти. О, я знаю, что нам делать.

— Кейти, я не пою…

— Это будет великолепно, — убеждала ее Кейти. Шагнув назад, чтобы посмотреть на состояние клиентов, Кейти повернулась к Бартоломью. — Заткнись, пока я работаю, слышишь? Тебе будет очень смешно, если меня запрут в психушку?

— Здесь? В современном Ки-Уэст? Чепуха! Я все время вижу полоумных, которые живут здесь или приезжают сюда, — сказал Бартоломью.

— Заткнись, или будет плохо! — предупредила Кейти.

Разумеется, она сама не знала, чем можно угрожать призраку. Ее годами преследовало проклятие в форме способности видеть тех, кто «проходил сквозь вуаль в свет», как многие это называли.

Бартоломью возмущенно засопел и перегнулся через стойку — хорошее настроение возвращалось к нему, когда он мог подслушивать окружающих.

Вскоре Марти начал исполнять новую песню, толпа местных и туристов пришла в экстаз. Он пригласил всех принять участие в празднике Фантазии. Кто-то спросил его, что это такое, и Марти объяснил, что это нечто вроде бразильского карнавала — выбирают короля и королеву — и похоже на Хеллоуин. Костюмированные вечеринки происходят по всему острову. Устраивают парад людей, облаченных в шкуры домашних животных, и раздетых, раскрашенных краской. Это сказочный праздник души и тела.

Марти гордился своим объяснением. Другой посетитель спросил о «Пиратах в раю», и Марти слегка смутился. Но, подумав, он ответил, что в отличие от праздника Фантазии во время пиратского шоу практикуются и иные развлечения — все пьют грог и носят исторические костюмы. Там можно увидеть инсценировку суда над Энн Бонни ^[14] и другие сценки.

Когда к трем часам ночи толпа начала расходиться, Кейти и Кларинда вместе исполнили песню из «Джекила и Хайда», несмотря на возражения Кларинды. У нее был красивый сильный голос, но она этому не верила и решалась петь только поздно ночью, и дуэтом с Кейти.

Бар не закрывался до четырех утра, но Кейти закончила свое караоке в три, давая людям время доесть и оплатить счета. Обезопасив оборудование на ночь — проследив, чтобы компьютер караоке, акустические приспособления и микрофоны были заперты, — она была готова идти домой спать. Кларинда остановила ее у двери:

— Джонас придет за мной через час. Подожди, и мы проводим тебя домой.

Кейти покачала головой:

— Со мной все в порядке. Не забывай, что я выросла здесь. Я знаю, как отделываться от пьяных.

— Теперь тут появились настоящие бандиты, — напомнила Кларинда.

— Я собираюсь прямо домой. Пойду по Саймонтон, а не по Дюваль.

Кларинда выглядела встревоженной, но Кейти оставалась непреклонной. Ее дядя был в Сент-Огастине, и баром управлял Джон Мерильо, поэтому она намеревалась ускользнуть беспрепятственно. В субботу Кейти должна была официально вступить во владение музеем мифов и легенд семейства Беккет и хотела поскорее уйти.

— Сама будь осторожна с этими пьянчугами, — предупредила она Кларинду.

— О, единственное, чему я научилась, пока ты была в колледже, — это управляться с пьяными. Иди, со мной все будет прекрасно. И Джонас скоро придет.

Махнув рукой и прижимая к себе сумку, Кейти вышла из бара.

В три часа ночи Дюваль-стрит была отнюдь не пустынной. Кейти поинтересовалась, что подумал бы дю Валь — первый губернатор Флориды — об улице, названной в его честь.

Ки-Уэст был полон историями, которые трудно забыть. Само название являлось переделкой Кайо-Уэсо — остров Костей по-испански — и было обязано тому факту, что для англоязычных британцев, приобретших штат у Испании, ueso звучало похоже на west — запад. Название подходило, так как остров был самым западным из островов Мучеников, как называли испанцы цепочку флоридских «Кис» — «ключей». В действительности острова Драй-Тортугас находились еще западнее, но название было дано и оказалось прилипчивым. Улицы именовались в честь первых американцев — Саймонтона, его друзей, коллег и их семей. Саймонтон приобрел Ки-Уэст у испанца по имени Салас, когда Флорида стала американской территорией. Салас получил остров в подарок — или в уплату долга — от испанского губернатора, управлявшего островом перед американским губернатором. Остров повидал и британское правление, а зачастую не был управляем вовсе.

Место было колоритным как в прошлом, так и ныне.

— Ты любишь это место, — заметил Бартоломью, шедший рядом.

Кейти пожала плечами:

— Это дом. Если ты привык к красивым осенним краскам Массачусетса, то домом становится он. Здесь это вода и безумие. Да, я люблю его.

Она остановилась и нахмурилась, глядя через Саймонтон-стрит.

— Что такое? — спросил Бартоломью. — Я ничего не вижу. Даже красавицы в белом, которая появляется ночь за ночью.

— Свет.

— Свет? Он повсюду, и я не помню, когда его не было.

— Нет! Свет у входа в старый музей Беккета. Мой музей!

— Ты говорила, что официально приобретешь его только в субботу.

— Да, в субботу у меня встреча в банке — Лиам собирается прийти и помочь мне — и я подпишу последние бумаги, но…

В музее никто не должен был находиться. Беккет умер в восемьдесят восемь лет почти год назад — милейший старик, который мог бы жить вечно. У него было отличное здоровье. Но его жизнь зависела от единственной любви. Когда Леандра, его жена, скончалась в возрасте шестидесяти с лишним лет, он так и не оправился. Беккет не приставил пистолет к голове и не принял чрезмерную дозу лекарства — он просто утратил любовь к жизни. Лиам Беккет, друг Кейти со времени ее возвращения — они не были друзьями ранее, так как Лиам окончил высшую школу до того, как она начала учиться в старших классах, — был душеприказчиком состояния, и он скорее снес бы музей, чем вложил бы деньги в его ремонт. Здание годами стояло закрытым, но Кейти любила его с детства и давно мечтала вдохнуть в музей жизнь. Она уговорила Лиама согласиться. Дэвид Беккет, кузен Лиама и содушеприказчик состояния, еще не написал о своем решении. Последние несколько лет он работал в Африке, Азии, Австралии и других дальних краях, и Лиам не сомневался, что Дэвиду безразлична судьба музея. Если бы он даже вернулся, то вряд ли остался бы на островах. Уехав десять лет назад, Дэвид не хотел возвращаться домой.