Онлайн книга «Неживая вода»
|
Вот сейчас обнимет она сзади. Вот шепнет в уши: «Игнаш-ша…» Парень очнулся от дремоты, выпрямился и огляделся. Туман стлался у самой земли, грязным бинтом стягивал изломанные кости деревьев. Где-то раздавались сырые чавкающие звуки, словно кто-то, причмокивая, пил из крынки топленое молоко. Потом послышался тяжкий и глубокий вздох. Игнат подскочил, спросил негромко: – Кто здесь? Голос прозвучал глухо и сорванно, пальцы судорожно вцепились в приклад. Тишина. Ветер улегся. Деревья гнули к земле уродливые макушки, будто кланялись Игнату в пояс: не гневайся, пан, пугать тебя не собираемся. За ближайшей елью почудилось движенье. Облизав губы, Игнат шепнул: – Званка? И замолчал, ожидая ответа, всмотрелся напряженными глазами в клубящийся, будто подсвеченный изнутри туман. Но это была не она. От ближайшей ели отделилась фигура: шаль соскользнула с головы, плетью упала за спину темная коса. – Марьяна? Кинуло в жар. Из-под шапки на лоб выкатились крупные градины пота. – Холодно-то как, – жалобно прошептала Марьяна и зябко охватила себя за плечи. Разве не уехала она на родину? Сколько с той поры времени утекло, сколько дорог исхожено. Ждали впереди гнездо вещей птицы и потаенный родник с мертвой и живой водой, в который всей душой верил Игнат, но не верила Марьяна. Но теперь она была здесь – озябшая на морозе, растерянная, живая… – Не могла я уехать, Игнаша, – тихо сказала девушка и заплакала. – Ведь люблю я тебя! Полюбила сразу, как только увидела. А ты оставил. И ради чего? Ради костей, давно истлевших? Ради дурацкой фантазии? Сердце заныло, сжалось от нахлынувшей вины. Ружье выпало из ослабевших пальцев, глухо ударилось о землю. – Прости, – выдохнул Игнат и шагнул навстречу. Марьяна отступила. – А если не любишь, – сглотнула она злые слезы, – зачем обещал мне? Зачем обесчестил? Опозорил перед добрыми людьми. На смех поднял. Она вытерла ладонью лицо и отступила еще дальше, в туман. Игнат потянулся следом. Волны вины окатывали его с головы до ног. В ушах шумела, пульсировала кровь. – А если любишь, то докажи! – продолжала Марьяна. – Докажи прямо сейчас! Обними меня, Игнат! Она остановилась: осинка на промозглом ветру. Игнат подошел, решительно взял за руку и удивился, обжегшись о ледяное прикосновение. – Да ты совсем замерзла! Поднес ко рту ее маленькую и узкую ладонь, подышал на пальцы. Марьяна прижалась к нему продрогшим телом. Глаза, круглые, серые, подернутые весенним подтаявшим ледком, смотрели строго и требовательно. – Любишь? – просяще выдохнула она. – Люблю, – в ответ шепнул Игнат. И потянулся, чтобы поцеловать. В последний момент ноздри защекотал болотный гнилостный запах, но Марьяна уже крепко обвила Игната руками, прижимаясь все теснее, словно хотела раствориться в нем без остатка. Пила поцелуй долго, сладко, и воздуха уже не хватало, и ноздри забило вонью стоялого болота. Игнат попытался отстраниться. Пальцы уперлись в мягкую Марьянину грудь и, не встречая сопротивления, погрузились в плоть, будто в тесто. Волна панического страха захлестнула с головой. Продолжая давить ладонями в эту кисельную жижу, Игнат сделал над собой усилие и рванулся. Раз, другой… Чавкнула, облизнувшись, текучая мгла. Игнат жадно вдохнул, но вместо морозной свежести ощутил заполнивший ноздри гнилостный смрад болота. Закашлялся, открыл слезящиеся глаза. И не узнал своей Марьяны. Ее голова вспучилась волдырями, расплылась, теряя очертания. Тело раздулось, как пузырь, наполненный газами и гнилью. Из-за спины чудовища выхлестнула коса – плотная струя грязи, – закрутилась вокруг Игната, сдавила грудь. Он попробовал рвануться снова, но лишь глубже провалился в трясину. Тогда существо, что было некогда Марьяной, улыбнулось, отчего пузырь лица раскололся надвое. – Игнаш-ш… – имя вышло из трещины рта вместе с вонью прелого болота. И голова существа взорвалась. Игната обдало сгустками разлетевшейся грязи. Он зажмурился, попытался закричать, но рот плотно забило тиной. Игнат задыхался. Боль в легких стала столь невыносима, что казалось, они сейчас лопнут, как перекачанные воздухом шары. И тотчас где-то совсем рядом громыхнул выстрел. Уши Игната заложило. Он слышал шипение и свист, который мог бы исходить из проколотого колеса. Грязевая подушка скользнула с лица, позволяя Игнату дышать снова. Он сделал несколько судорожных глотков, закашлялся, подавившись болотной тиной. Выстрел повторился. Игнату показалось, что его толкнули в грудь. Он качнулся, но не упал – колени все еще плотно держало кольцо болота. – Эй, парень! – послышался знакомый голос. – Ты в порядке? Игнат отплевался от грязи, отер ладонью лицо и едва разглядел склонившуюся фигуру Эрнеста. Держа в одной руке ружье, другой он хватался за дерево. – Что это было? – прошептал Игнат. Он хотел шагнуть навстречу Эрнесту, но сытно чавкнула под ногами трясина, и ноги провалились по бедра. Рядом вскипали и лопались жирные пузыри, вонь стала еще более едкой, удушливой. – Стой, где стоишь! – крикнул Эрнест. Его силуэт качнулся – медленно, будто прощупывая почву. Рука перехватила склоненную над низиной еловую ветку. – Говорил же тебе, не уходи далеко! – донесся сердитый голос Эрнеста. – Сожрали бы тебя за милую душу! – Кто? В ушах все еще стоял булькающий звук и тихий свистящий шепот. – Болотницы, конечно! Эрнест присел на корточки. Должно быть, вглядывался в туман и шевелящуюся жижу, в которой намертво застрял Игнат. – Хорошо, что я ружье перезарядил, – продолжил Эрнест. – Соль их, как слизней, разъедает. Как же она тебя заманила-то? Кем перекинулась? Топь под ногами чавкнула, и, холодея, Игнат почувствовал, как жижа поднялась до самого пояса. – Эрнест! – в страхе выкрикнул он и подался вперед, потянулся руками к берегу. Под рукой надулся и лопнул пузырь, окатил Игната тухлой водицей. Он закашлялся и с ужасом отметил, что провалился в трясину еще на ладонь. – Помоги! Бывший сельский учитель не спешил. Вздохнул, оперся ружьем о кочку. – Знаешь, парень, – заговорил он спокойно, – а я ведь в этом сезоне на промысел идти не собирался. Думал, наконец огородом заняться. Лето бы пережили, а к зиме бы разнорабочим устроился. Сенька давно меня просит с этим делом завязать… С пьянством то есть. А как завяжу – так и работу хорошую найду. Верно ведь? |