Онлайн книга «Ночи с Камелией»
Рябух вызвал медсестру и попросил показать посетителям Чешко. Поднялись на второй этаж, было удивительно тихо. – Сколько времени у вас находится Чешко? – поинтересовался Артем. – Около месяца, – коротко ответила та. Она открыла окошко на двери, крикнула: – Чешко, встань! С кровати поднялась молодая женщина, красивая даже без косметики, стеснительно запахнула халат на груди, поправила темные волосы и удивленно уставилась на дверь. София успела заметить, что в палате чисто, но ничего лишнего, на окне надежная решетка. Двинули назад. – Она содержится в отдельной палате, потому что буйная? – поинтересовался Артем. – Нет, – ответила медсестра. – Чешко оплачивает отдельную палату. – Ее совсем не выпускают? – На прогулки выводим, в столовую. – А кто ее привез сюда? «Скорая»? – Сама приехала. – И никаких подробностей. М-да, впечатлений София набралась, хотя ничего толком не увидела, но зато поняла: – Оттуда не выберешься. Как в тюрьме. – В тюрьме хуже, – сказал Артем, он подъезжал к городу. – В психушке срок ограничивается двумя-тремя месяцами, иногда меньше, поэтому многие уголовники предпочитают попасть в дурдом. – Некоторые люди годами живут в психбольнице, – возразила София. – Ну, это когда крыша отъезжает и назад не возвращается. Или когда любимые родственники подкупают докторов и запихивают туда престарелых маму с папой, чтобы завладеть их имуществом. – А за какое преступление сидела Чешко? – Вооруженное нападение на зал игровых автоматов. Стреляла в охранника, пока сообщник потрошил автоматы, заставив вскрывать их девчонку, что обслуживала игроков. Но охранник успел нажать на кнопку вызова и потерял сознание. Главное, денег было мало, крупную сумму за день увезли. Короче, Чешко попалась, сообщник бежал, его она так и не сдала. Подобных эпизодов было несколько, но не доказали, что это дело ее рук. – Охранник умер? – Ему повезло, вовремя приехала «скорая». – Тебе не кажется, что ее снова потянуло на разбойную дорожку, поэтому она сама приехала в больницу, чтобы ее подлечили? – Значит, на пользу пошло заключение, – вывел Артем. – Мы идем сегодня к Каскадеру? – Нет. – Почему? – Мы с Денисовичем решили, что не стоит тратить на него время, а почему – я тебе раньше говорил. Каскадером пусть занимаются другие службы. – В таком случае я навещу папу. – А кто у нас папа? Достаточно было слышать Софию, как потеплел ее голос, когда она заговорила об отце: – Он удивительный человек. Работал учителем в школе, потом стал директором, но свой русский и литературу преподавал. Год назад вышел в отставку, как он говорит, теперь углубляет знания. Папа занимался альпинизмом и поиском древностей, прыгал с парашютом и учил китайский язык. Знаешь, ему шестьдесят четыре, а он подтянут и красив, между прочим, его расположения добиваются две соседки, они просто тают при нем. София рассмеялась, улыбнулся и Артем, представив престарелых соседок, как они кокетничают, завлекая в свои сети пожилого человека. – А мама кто? – спросил он. – Мама погибла, когда я была маленькой, почему-то папа не любит говорить об этом. – Если хочешь, после работы я отвезу тебя к нему. Она с радостью приняла предложение, в то время как Артем преследовал меркантильную цель. Никто не знает, что стукнет в голову госпоже писательнице, в истории с Людоедом София отличалась недисциплинированностью. Вдруг ей захочется убедиться, что встреча с Каскадером действительно не состоится? Спокойней, если он точно будет знать, что она у папы чай пьет, а не мчится одна за впечатлениями в «Голубую лагуну». Арсений Александрович любовался дочерью, она же сосредоточенно поедала пирог с курагой и запивала его чаем. Беря новый кусок, подозрительно взглянула на папу и спросила: – Кто приготовил? Верхняя или нижняя? – Нижняя, – ответил отец. – Расплатилась со мной за то, что тащу внука по русскому языку. – Хм! Внука подсунула! Чтобы чаще к тебе заходить. – Чем она тебе не нравится? – Толстая. – София погрузила зубы в пирог, а он вкусный. – А верхняя? – Высохшая, как вобла. Они обе старые и страшные. – Ха-ха-ха! – запрокинул голову отец. – Тебе не угодишь. – Почему? – пожала плечами София, с аппетитом пережевывая кусок. – Если это будет женщина типа английской королевы, то… сгодится. Арсений Александрович скрестил руки на груди, он был безумно рад видеть дочь, которая давненько к нему не заглядывала, но упрекать – не в его привычках. – Ты изменилась, – сказал он. – Да? – вскинула на папу зеленые очи дочь. – Постарела? – Софи, откуда мысли о старости? – Ну, мне тридцать два года… уже! – Еще, дорогая, еще, – поправил папа с доброй отеческой улыбкой. – Нет, ты похорошела. Глаза горят, лицо не унылое. Ты не влюбилась? – Что ты, па! – София вздохнула очень уж протяжно, после с большим сожалением произнесла: – Я женщина строгих правил. Просто мне нравится работа, меня не напрягают, не строят… Кстати, а ты как относишься к тому, что я работаю в милиции? – Это лучше, чем когда ты сидела дома и своей унылостью наводила на меня ужас. Борька недоволен? – Борька в ярости. Считает, я покрыла позором его голову. Вырвалось нечаянно, причем вырвалось с ярко выраженным негативом. Арсений Александрович, не любивший Бориса, можно сказать, очень-очень не любивший спесивого без оснований (хотя у спеси никогда не бывает оснований) мужа дочери, нахмурился. София поспешила его успокоить: – Па, не огорчайся, это же мелочи. – Мелочами нельзя назвать положение бесправной узницы, он обязан уважать твои интересы. Писать тебе нельзя, потому что только он стоит на постаменте, ты же туда не должна залезать; в милиции работать нельзя, потому что это позор, непонятно, в чем этот позор выражается… – Па, он мирится, мирится. – Это неуважение, Софи. Хорошо, оставим Бориса. Пишешь? – Да! У меня классный сюжет… Но он тебе не очень понравится, там много эротики… конечно, в разумных пределах. – Надеюсь, в разумных. Расскажи. – Я плохой рассказчик. И задумалась. В пересказе ее история получится обедненной, у папы может возникнуть неверное впечатление. Нет, книгу надо… |