Онлайн книга «Ночи с Камелией»
Только читать «Антрепренер выполнил обещание, и утром к Ростовцевым приехал актер на извозчике. Марго как раз занималась погрузкой кресла в коляску, когда он спрыгнул буквально на ходу, снял шляпу, с достоинством и басом представился: – Трагик Цезарев. (Разумеется, это псевдоним, актеры все избирают звучные фамилии, особенно трагики, хотя Марго не понимала зачем.) Ее сиятельство Маргарита Аристарховна Ростовцева просила давать уроки… – Это я, господин Цезарев, – сказала она, про себя отметив, что трагик выпивоха. – Идемте, познакомлю вас с Анфисой, а мне, уж простите, надобно по делам ехать. На пороге появился Николай Андреевич, натягивающий лайковые перчатки на руки. Вскользь посмотрел на погрузку, затем остановил безучастный взгляд на новом лице, которое Марго намеревалась ввести в дом. – Разреши тебе представить, дорогой, господина Цезарева… – Она повернулась к артисту, чтобы он назвал свое полное имя. – Бонифатий Игнатьевич, – подсказал трагик. – Весьма польщен, – небрежно бросил Ростовцев и перевел глаза на жену: мол, а этот тебе зачем понадобился? – Господин Цезарев будет давать уроки актерского искусства моей Анфисе, – поспешила сказать Марго, чтобы с уст мужа не слетел бестактный вопрос. – Угу, – кивнул Николай Андреевич. – Что за погрузка идет? – Хочу подарить Виссариону Фомичу кресло. Инкрустированное резное кресло, взятое женой из проходных комнат, баснословно дорогое, но ее деньги никогда не волновали. Николай Андреевич и на этот раз промолчал – не отчитывать же жену при актеришке! Он попрощался, сбежал по ступенькам и, пылая гневом, сел в подъехавший экипаж. Марго познакомила артиста с горничной и заверила: – Анфиса очень талантлива, прекрасно читает Пушкина и Байрона. Летом она играла в домашнем спектакле главную роль гусар-девицы, покорила всю помещичью публику. – Барыня, да что уж вы так-то меня… – зарделась Анфиса. – Помолчи, милая, – мягко сказала Марго. – А поет она просто великолепно, к тому же редкая красавица, сами поглядите. Трагик кивал в знак согласия, мотая крупными кудрями, которые падали ему на нос, и с видом знатока (немного беспардонно) рассматривал девушку. Марго приказала подать господину трагику чая, дала ему десять рублей за уроки и отправилась в участок. Она приехала раньше Виссариона Фомича, велела полицейским отнести кресло в кабинет Зыбина и поставить вместо старого. Слушая сыщика, Пискунов понял, что оплошал – не там выслеживал. Да как же тут угадаешь, за кем установить наблюдение? – Господин Неверов привел енту девицу к себе, – продолжал рассказ сыщик. – Пробыла она у него, почитай, до утра. А на рассвете вышла, однако закуталась в мужеское пальто, так что и разобрать не было возможности, что на ей за одежа. Но это она вышла от его, юбка алого колеру выглядывала, ну и шляпа с перьями… э… и с вуалью. – Так, так… – пробормотал Пискунов, думая, как же все повернуть в свою пользу, представив Зыбину, будто выследил эту даму он. – И где сия девица живет? – В особняке ее милости Оболенцевой. – Поди врешь? – Ей-богу, не вру. Девица села в карету господина Неверова, добралась до означенного особняка и тамочки скрылась. – А ты как же следил за нею? – Бегмя бежал. Карета ехала не шибко, однако умаялся я. – Ты, любезный, поди, до вечера отдохни, – сказал Пискунов. – А я уж сам на доклад к Виссариону Фомичу схожу. – Так это… за кем прикажете следить? – За господином Неверовым. Пискунов отправился в участок. Виссарион Фомич появился вовремя, буркнул приветствие, повесил шинель и картуз и плюхнулся в кресло. Марго следила за ним, сощурив плутовские глаза. Тем временем на его лице обозначилось недоумение. Зыбин замер, чувствуя что-то не то, нахмурил брови, заелозил – а все равно не то. Ничего не понимая, он потянулся за стопкой бумаг, приподнявшись и бубня: – Вчера племянник Долгополова… – И упал назад в кресло. Тут до него дошло, что ему впервые не пришлось, прилагая усилия, вытеснять зад. Виссарион Фомич поглядел на правый подлокотник, потом на левый. – Позвольте… – не обращаясь к Марго, а будто разговаривая сам с собой, сказал он. – Это что такое? Постовой! (Влетел молодой человек.) Откуда кресло? – Они-с привезли, – постовой указал глазами на Марго. – Ступай, – махнул ему рукой хмурый Виссарион Фомич. – Не изволите ли объяснить, сударыня, что сие значит? – Это мой подарок вам от всей души, – широко улыбнулась Марго и дальше не дала ему рта раскрыть. – Ваше кресло совсем нехорошо, мало и старо. А человеку вашего предназначения и положения (лесть – сильное оружие в ее устах) негоже сидеть как простому писарю. Да ведь и удобно, скажите, удобно? – Удобно-с, – буркнул он, понимая, что ее сиятельство поставила его подарком в зависимость. И не откажешься – неучтиво. – Так что там племянник Долгополова? – сменила тему Марго. Виссарион Фомич довольно обстоятельно рассказал обо всем, что удалось узнать, скрыл только прискорбный факт того, что Евгений упал в обморок, ведь женщине не пристало слышать о слабостях мужчин, а ему непристойно об этом говорить. Марго про себя торжествовала, так как это она натолкнула Зыбина на мысль справиться об убитом в семействе Долгополовых. У нее уже готов был новый план: – Поговорить с Прасковьей Ильиничной? – Благодарю, сударыня. Мне пора самому увидеться с нею. А вы не вспомнили, где видали Шарова? – Нет, к сожалению. – Постарайтесь припомнить. В это время раздался несмелый стук, после вошел Пискунов, опасливо покосился на Марго, но Зыбин разрешил: – Докладывай. – Господин Галицкий вчера опосля трудов праведных, – напыщенно начал Пискунов, – приехали домой. Его жена, по всему было видать, куда-то собиралась, нарядилась. Да господин Галицкий не пустили ее… пардон, платье-с изорвали-с. – Ты никак был у них при том? – засомневался Зыбин. – Никак нет-с, ваше высокоблагородие. Я на дереве-с… – Пискунов вновь покосился на ее сиятельство, которая слушала с интересом. – Все видал-с. Опосля искал по городу ту самую… в красной юбке-с… и с перьями… под вуалью. – Нашел? – Сия дама гуляла ночью одна. Ее взяли к себе господин Неверов, то есть привезли домой. Пробыла она у него, почитай, до утра, а с рассветом вышла, села в карету господина Неверова и добралась до особняка ее милости Оболенцевой. – А потом куда делась? – Так… вошла к ее милости Оболенцевой. На ней было мужское пальто. Длинное. Видать, господин Неверов дали, ибо к нему в карету она села без пальта. Более сведений не имеется. |