Онлайн книга «Город Лестниц»
|
Он потирает подбородок. – Ладно. В общем, там, на ткацких фабриках… ну за которыми ты мне поручила проследить… – Да? – Сначала там ничего особенного не происходило, работали и работали себе люди. Ну, в общем, как обычно: шерсть, нити, рабочие, ковры… скукота. – Ну и? – А вот сегодня… и вчера… на двух фабриках… я видел кое-кого. Одного и того же человека. Он приезжал и на одну фабрику, и на другую. Шара медленно разворачивает одежду. – Кого? Сигруд еще сильнее трет подбородок: – Вотрова. – Что?! – Я понимаю. Шара изумленно смотрит на него: – Подожди… Воханнес Вотров лично приезжал на эти фабрики? Сигруд, морщась, кивает: – Да. – Но… зачем бы ему это делать? – Понятия не имею. Но я его видел. Лично Воханнеса Вотрова. Причем приезжал он… тайно. Хотел проникнуть с черного хода, чтоб никто не заметил. Но я заметил. И подумал еще: может, он их купить хочет, эти фабрики, ну чтобы Уиклову насолить… Но потом проверил: нет, все они по-прежнему принадлежат Уиклову, и никто не пытался их приобрести. Вот почему я опоздал. – Ты… уверен? – Уверен. Это Воханнес Вотров. Собственной персоной. Правда, выглядел он не очень. Как будто болел. Несчастный он был какой-то. Я еще посмотрел и подумал: похоже, при смерти человек. И даже одет был не как обычно, а как забитый монашек… Тут Шара запутывается настолько, что даже перестает думать о переулке и его чудесах: – Подожди, ты что же, хочешь сказать, что Воханнес Вотров заодно с реставрационистами?! Сигруд поднимает обе руки: мол, извини, если что. – Я же просто рассказываю, что видел. Он тайно проник на фабрику, которая принадлежит Уиклову, обделал там какие-то делишки, потом поехал на другую фабрику. И люди там, похоже, знали его. Так что это, как я понимаю, далеко не первый его визит. – Но почему?.. Зачем рассказывать нам об этих фабриках, возбуждать наши подозрения, если он… в общем, если он там чем-то таким занимается? Сигруд пожал плечами: – Выглядел он очень плохо. Честно скажу: мне кажется, он очень болен. Сказав это, он наступает на больную мозоль. Потому что Шару уже давно посещает мысль: а что, если Воханнес Вотров… не в себе? Уж больно странно себя ведет. Зачем выдавать ее? Зачем ему, когда он получил ровно то, чего хотел от сайпурского правительства, избегать с ней встреч – ведь она же теперь официальное лицо, представляющее Сайпур в Мирграде? С чего бы ему, человеку, чью жизнь изуродовало колкастанское воспитание, бормотать в пьяном сне строки из Колкаставы? Единственный логический ответ таков: Воханнес и так был личностью противоречивой, а теперь, видимо, противоречия приобрели и вовсе клинический характер. Возможно, он настолько болен, что не отдает отчета в собственных действиях… – Мы тут ничего не можем поделать, – наконец произносит Шара. – Мы… мы должны действовать дальше согласно плану. – Отлично, – кивает Сигруд. – Так что ты там говорила… Шара пытается переключиться: – Ах да. Одежда – в нее вшиты амулеты. Медальончики, браслетики и прочие штучки с символами Колкана – прямо как наши монеты. Так что, если в этой одежде пройти через какое-то место в этом переулке, оно среагирует – прямо как на монеты. – А это значит… – Это значит… Шара сворачивает одежду в тугой ком, разворачивается и кидает его за меловую линию. Только комок не перелетает через линию. Сигруд смигивает. Ком серой шерсти просто исчезает в воздухе. – Отлично, – выдыхает Шара. – По правде говоря, я не была уверена, что это сработает. – Что?.. – Ой, извини, если что… Я надеюсь, у тебя их больше, чем два комплекта… – Что сейчас… что произошло? – Думаю, что я была права, – говорит Шара. – Во время Мига с этим переулком что-то произошло. Причем это глубинные изменения. На уровне реальности. Она отряхивает руки и оборачивается к прочерченной мелом линии. – Мы стали свидетелями «реальностных помех» – причем это первый случай со времен Великой Войны. * * * – После Войны, когда Божеств убили, реальность не сразу обрела внутреннее равновесие, – говорит Шара. – В одном городе, к примеру, истинным считалось одно утверждение, а в другом – прямо противоположное. А когда Божеств убили, эти земли должны были как-то примирить воззрения и прийти к общему знаменателю относительно своего истинного состояния. Это был длительный процесс, а пока он шел, имели место… – Помехи, – кивает Сигруд. – Ну да. Возникали участки, где базовые принципы физики не работали. Миг изменил фундаментальную природу здешней реальности. – А как так вышло, что здесь случился разрыв реальности, и никто этого не заметил? – Думаю, отчасти из-за того… – и Шара обводит рукой улицу, – что уж больно место подходящее. А место типичное для Мирграда – вокруг все перекрученное, перепутанное, рябое: здания, вросшие в другие здания, улицы, оканчивающиеся колтунами лестниц. – Ведь все видят: Мирград так и не оправился после Мига. – А с другой стороны… – он тычет пальцем в невидимый участок земли, не зная, как толком его назвать, – этих… помех… – там что, другая реальность? – Думаю, да, – кивает Шара. – В частности, реальность, для которой важно, какому Божеству ты поклоняешься и чьи сигилы и символы носишь. – В таком случае, правду говорит присловье: по одежке встречают… – Сколько у тебя комплектов? Сигруд заглядывает в сумку: – Три. – Тогда, пожалуйста, дай мне самый маленький. Мы идем на ту сторону. Шара и Сигруд натягивают одежду – каждый свой комплект: на Шаре все висит, на Сигруде еле сходится. Видок у них тот еще. – А все-таки жаль, что ты не успел их постирать, – ворчит Шара. – Эти тряпки прямо колом стоят от засохшей крови… – Ты уверена, что сработает? – спрашивает Сигруд. – Да. Потому что однажды ты туда чуть не попал. Сигруд хмурится: – Правда? – Да. Когда ты увидел, как исчез тот первый человек – который прыгнул с крыши. И ты сказал, что на мгновение тебе привиделся город с высокими бело-золотыми домами… И я думаю, что единственная причина, по которой ты это увидел, – тут она показывает на затянутую в серую перчатку правую руку Сигруда: – Вот это. |