Онлайн книга «Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник)»
|
Джина еще дрожала, когда услышала собственное имя. И тут, по пути к свидетельскому месту, ее наконец настигло долгожданное ощущение нереальности. Между ней и окружающим кошмаром словно выросла стена безразличия. Лица стали нечеткими и размытыми, голоса зазвучали издалека. Джина назвала свое имя, адрес, сообщила, что была женой Пола, – все со спокойной отрешенностью, которая сошла за чрезвычайное самообладание. Голос звучал мягко и мелодично, держалась миссис Бранд прямо. Она флегматично повторила слова клятвы, невольно копируя бесстрастный тон коронерского помощника. Коронер исчез, превратился в машину для допроса – благодушную и совсем не злую. Он вместе с Джиной спокойно повторил ее показания. Она помнила, как их давала, как подписывала, – но помнила отстраненно, словно все это не представляло особого интереса. – Последний раз я видела мужа в два часа в день исчезновения. Всего несколько минут: я пришла к нему на работу, он только вернулся с обеда. Мы коротко переговорили. Я отправилась домой. Живым Пола я больше не видела. Она совершенно не осознавала, какое производит впечатление. Среднестатистическая британская толпа немедленно приходит в восторг от красоты – особенно красоты страдающей; но есть у той же толпы любопытная особенность не доверять элегантности и шику – особенно если он связан (неважно, насколько близко) с чем-нибудь подозрительным. То, что Джина иностранка, несомненно, говорило в ее пользу – иностранцам можно простить шикарный вид; но вот то, что она так спокойна, свидетельствовало против. Вдовам положено рыдать; проявления чувств от них не просто ждут – требуют. Допрос продолжался. – В ваших показаниях, миссис Бранд, сказано, что к половине восьмого ваш муж должен был прийти домой к ужину. Вы прождали его до девяти, затем позвонили кузену мужа, мистеру Майклу Веджвуду, и тот отвел вас в кинотеатр. Вас не встревожило отсутствие супруга? – Встревожило? Нет. Вряд ли. Оно меня рассердило. Джина умолкла. Конечно, можно объяснить, что Пол всегда опаздывал на встречи с ней, что невнимание и равнодушие мужа сделали ее совершенно невосприимчивой к его выходкам, отучили тревожиться, – однако объяснять она не хотела. Зачем растолковывать детали глупцам? Все равно не поймут. Коронер продолжал: – Вы говорили, что пошли в тот день на работу к мужу, потому что хотели попросить его о чем-то важном. О чем? – Хотела убедить его поужинать со мной – мне нужно было с ним поговорить. Коронеру, видимо, пришло в голову, что вдова совсем себе не помогает. – Миссис Бранд, давно ли вы замужем? – Четыре года. – Вы бы назвали свой брак счастливым? – Нет, – неожиданно с чувством ответила Джина. – Нет, я его таким не считала. Зал заволновался, Джон едва не вскочил на ноги – его удержал мистер Скруби. Коронер поджал губы. – Возможно, вы поясните свои слова, миссис Бранд. Видите ли, мы на судебном слушании и хотим отыскать правду. Вы с мужем конфликтовали? – Нет. Мы были друг другу безразличны. Джина тут же пожалела о сказанном. Господи, такая огласка!.. Коронер вздохнул, стал суровей. – Миссис Бранд, вы давали показания инспектору и представителю коронера добровольно? – Разумеется, – холодно ответила Джина. – Мне нечего скрывать. «Твердая штучка», – чуть ли не во всеуслышание решил зал. – Конечно, нечего, – согласно кивнул коронер. – В записях сказано, что разговор с мужем вечером двадцать восьмого был для вас крайне важен, поскольку вы надеялись с его помощью решить вопрос с разводом. – Да. – Не хотите ли добавить что-нибудь к показаниям? – Нет, не хочу. Коронер исподлобья взглянул на Джину. Он видел много испуганных женщин, поэтому ее реакция была для него понятна. Однако его обязанность – вести допрос, а свидетельница совсем не идет навстречу. – Почему вы хотели поговорить с мужем именно в тот день, миссис Бранд? – В показаниях все есть, – устало произнесла она. – Я объяснила инспектору Таннеру, что ходила к адвокату и узнала о своем положении. Мне стало ясно – получить развод без содействия мужа не выйдет. Зал загудел, мистер Скруби вскочил на ноги. Коронер удовлетворил его просьбу задать свидетельнице вопрос, и Джина перевела взгляд на низенького мужчину, который с тревогой смотрел на нее поверх множества голов. – У вас с мужем бывали по этому поводу бурные ссоры, миссис Бранд? – Нет, конечно, – удивленно ответила она. – Мы просто очень мало виделись, и я хотела, чтобы Пол обдумал мою точку зрения. Мистер Скруби сел. Сумел ли он хоть немного помочь? Ох, сомнительно. Коронер вновь сверился с записями. – По вашим словам, ужин вы назначили на половину восьмого. Вы были одна? – Нет, с миссис Остин, приходящей домработницей. – Ясно. И вы прождали мужа до девяти часов? – Да, почти до девяти. – Домработница все это время была с вами? – Нет. После восьми я ее отпустила – не видела смысла задерживать дольше. – Вы решили, что муж не придет? – Да, на это было мало шансов. – И все же еще ждали его какое-то время в одиночестве? – Да. Понимаете, я надеялась. Присяжные ожили. Ну вот, другой разговор! – А в девять часов или около девяти – в восемь пятьдесят пять, если уж точно, – вы позвонили вниз, в квартиру мистера Майкла Веджвуда, и пригласили его вместе прогуляться? Остаток вечера вы провели в кинотеатре? – Да. Все верно. Воцарилось молчание. Коронер что-то долго записывал. – Так, – наконец поднял он голову. – И часто ли вы звоните мистеру Веджвуду с просьбой составить вам компанию? Джина помедлила с ответом. Что-то в вопросе ее насторожило, однако времени хитрить не было – даже если бы она и понимала, в чем подвох. – Часто. Мы много времени проводим вместе. Волосы на голове у мистера Кэмпиона зашевелились. Мистер Лагг одарил его укоризненным взглядом. – Вы близкие друзья? – Да. – Вы любовники, миссис Бранд? Джина смотрела на коронера, не веря своим ушам. Вопрос так ее ошеломил, что на какое-то время она утратила дар речи, и за время этого оцепенения гнев и возмущение уступили место беспомощности. На выручку пришла старая добрая апатия. – Нет, – ровным голосом произнесла Джина. |