Онлайн книга «Едва замаскированная автобиография»
|
Пока Ротвейлер на совещании, я пытаюсь набросать свое рок-обозрение. Им нужно 350 слов, но писать кратко труднее, чем пространно. Места для чепухи нет. Мешает и то, что каждые несколько секунд на экране появляется сигнал о поступлении новой почты. В основном она от Криспина. «Ну?» — говорится в первом сообщении. «Давай, мне ты можешь рассказать», — говорится во втором. «Тогда и от меня не узнаешь никаких секретов», — говорится в третьем. «Никогда», — говорится в четвертом. «Только что получил интересное сообщение от Годфри. Об „эфебе с небрежной челкой, сидящем не столь далеко от тебя“», — говорится в пятом. Годфри официально считается в «Телеграф» гомосексуалистом. Он работал в «Гей таймс», что было правильно. «Какое?» — отвечаю я. «Я покажу тебе, что у меня, если ты покажешь, что у тебя», — получаю я в ответ. Я поднимаю голову и вижу ухмыляющегося Криспина. — Перешли его мне, Криспин, или тебе конец, — говорю я. Опять мигает сигнал поступившей почты. Это от Годфри: «Добро пожаловать к нам. Что так долго тянул?» Не задумываясь, пишу ответ: «Я НЕ ГЕЙ». Теперь сообщения идут пачками. От Джулии из отдела мод: «Скажи мне, что слухи ложные. Строжайшая конфиденциальность ответа гарантируется». От Квентина из городской хроники: «Старик, не позволяй этим ублюдкам мучить себя. Если хочешь утешиться выпивкой в обед, я к твоим услугам. (К услугам в смысле жратвы и выпивки, имеется в виду. А не…)» От Годфри: «Понимаю твое смущение. Ряду моих друзей очень помогли на горячей линии по телефону номер…» От Криспина: «На автостоянке вчера вечером? Длинноволосый молодой человек в темном костюме? Другой в коже? Замечены охранником? Записано камерой наблюдения? Джош, пожалуйста, хватит отпираться. Расскажи все дядюшке Криспину!» — Ну, хватит с меня, черт возьми, — возвещаю я, вставая со стула. — Джош, дорогой, что случилось? — спрашивает Виолетта. — Думаю, Криспин объяснит. Если понадоблюсь Ротвейлеру скажите, что я в спортивном отделе. Свободный стол около спортивного отдела — это место, куда все идут, когда нужно написать статью, чтобы тебе при этом не мешали. Заходишь на компьютер как гость-фрилансер, и никакая почта тебя не беспокоит. В спортивной редакции, конечно, сидят звери. Когда появляешься там, приходится потерпеть их сарказмы о раскатывании красной ковровой дорожки, прибытия лорда Фаунтлероя и т. д. Потом они обычно устают и оставляют тебя в покое. Сегодня, однако, они даже не замечают моего прихода. Они собрались вокруг телевизора и смотрят какой-то низкого качества пиратский фильм. Наверно, про школьниц и осликов. Или подлинную запись убийства, где показывают, как расстреливают журналиста в Никарагуа? Я пытаюсь разглядеть, что там на экране, но оставил очки в своей редакции, а подходить ближе и привлекать этим к себе внимание мне не хочется. Похоже, там какой-то мужчина без брюк стоит около багажника своей машины. Он что-то ищет. Потом съемка с другой точки показывает человека на водительском сиденье. Рядом с ним одетый в кожаное человек с бородой. Он кажется мне очень знакомым. Теперь писаки начинают гоготать, потому что водитель исчез. Время от времени видна его голова, качающаяся вверх-вниз над коленями пассажира. «Проклятие», — думаю я и инстинктивно хочу подойти к толпе и посмотреть поближе. «ПРОКЛЯТИЕ!» — снова думаю я. На этот раз потому, что понял, кто эти действующие лица. — Эй! — слышу чей-то голос рядом. — Эй, смотрите, вот он! — В чем дело, гейлорд? Или мы все не в твоем вкусе? — На, гейлорд, вот десятка. Ты же сделаешь мне за десятку? Я бросаюсь к своему столу, красный и разъяренный. «Вот оно что, вот оно что!» — говорю я, давя на кнопку «Прочесть почту» и сразу уничтожая семь или восемь новых сообщений. — Ой, Джош, что происходит? Криспин так жеманится! — Да он в восторге, потому что думает, что я такая же грязная проститутка, как он сам, вот почему. — Но многие исторические личности были бисексуалами, ты же сам знаешь, — говорит Клитемнестра. — Послушай, Клитти, — говорю я. (Это я дал ей такое прозвище. Ей оно не нравится.) — У меня хватит способностей стать великим, не прибегая к гомосексуализму. — Так ее! — визжит Криспин, изображая царапающие когти. — Хорошо. Мне надоела эта глупость, и я расскажу вам, что было на самом деле. Тот человек на видео… — Каком видео? — О, боже, Клитти, какая ты… На записи видеонаблюдения, где якобы заснято, как я делаю блоу-джоб мужчине… — Спокойно! — говорит Виолетта. — Это был мой брат. Как вы все прекрасно знаете, потому что все с ним знакомы, он носит бороду и он любит одеваться в кожу, потому что ездит на мотоцикле. Вчера на концерт я ходил с ним, что вы тоже знаете, потому что помните, как позвонили с вахты и сказали, что он пришел. — Не помню ничего такого; а ты, Виолетта? — говорит Криспин. — Не шали, Криспин. Человек очень расстроен. — Да, ярость Калибана, увидевшего себя в зеркале, — говорит Макдугал. — Брюки я снял, чтобы надеть на концерт джинсы… — Надо сказать, что альтернативная версия звучит гораздо правдоподобнее, — говорит Криспин. — А голова прыгала там у меня вверх-вниз, потому что я искал на полу кассету REM, чтобы войти в их музыку по дороге на концерт. — Так, — отрывисто говорит мне Ротвейлер, вновь появившийся в своем кресле. — Я узнал некоторые подробности. Может быть, обсудим это без посторонних? — Да что там, мы уже все знаем, — говорит Клитемнестра. — Выяснилось, — говорит Криспин голосом, источающим скептицизм и веселье, — что это был его брат. * * * Однако чудеса продолжаются. Через пару дней начинается лондонская неделя моды, и я попадаю на банкет после показа, который Линн Фрэнкс устраивает в банях на Маршалл-стрит для Катарины Хэмнетт. Полное сходство с «Ab Fab», но никто этого не знает, потому что этот комедийный сериал еще не сочинили. Все присутствующие молоды, красивы или хотя бы чрезвычайно следят за модой; напитки текут рекой, «Silk Cuts» прикуривают одну от другой, очередь в туалет растянулась на милю, музыку крутят самые известные диджеи на маленькой, тесной площадке, где на каком-то этапе оказывается, что я танцую рядом или даже вместе с Нене Черри, а рядом происходит множество изящных дополнительных шоу — например, помещение, где парты викторианской школы превращены в педальные машины, которые должны сталкиваться друг с другом, и никто не знает толком, как следует ездить на них — в шутку, или всерьез. |