Онлайн книга «Запах магнолий»
|
— Ты что, нарочно это делаешь? — закричала Оксана. — Что я сделала? — запищала Настя. — Это не я! Это — кетчуп! — Это не кетчуп, а ты ешь так по-свински! — Не по-свински, а по-свинячьи, — загундосила Настя. Лавров положил вилку и засмеялся. — Поощряй ее! Она только этого и ждет! — накинулась на него Оксана. — Кто будет стирать? — Ты, — спокойно ответила Настя. — Почему я? Если ты пачкаешь — ты и стирай! — Ты же моя мама. — Ты считаешь, что мама только на то и нужна, чтобы убирать и стирать? — Ага! Мамы для этого и нужны: стирать, убирать, да поругать… — Ты только послушай ее! Это — не ребенок, это… — Какой-то кошмар! — продолжила Настя, подражая голосу и интонациям матери. — Я все твои фразки знаю. Тут ничего сложного. — Я твои тоже, — Оксана обратилась к Лаврову. — У нее словарный запас как у неандертальца: чел, лузер, гейм-овер, вкуснятка… Я в твои годы большим запасом слов владела. Я даже стихи писала. — Стихи? О чем? — спросила Настя. — О любви, — неохотно ответила Оксана. — О любви? — засмеялась Настя. — К кому? К моему папе? — Нет… не к папе. — К кому? — поморщилась Настя. — К другому дядьке? — Как точно подмечено — к дядьке, его другим словом и не назовешь, — усмехнулась Оксана, но, заметив, что этим рассмешила Настю, крикнула. — Заткнись и ешь! — Твой словарный запас, мамочка, тоже будь здоров: заткнись, иди играй, исчезни, испарись… Оксана поглубже уселась в кресло-качалку на веранде и продолжила: — Летом была во Франции, в Эльзасе. Это — винодельческий район. Мы путешествовали на машине и по пути потерялись. Я пошла спросить, как выехать на трассу. Хозяин виноградников пригласил к себе. Нас посадили за стол, угостили, дали попробовать вина. После такого гостеприимства пришлось купить с десяток бутылок. Приятно было пообщаться. Он рассказал о своем бизнесе. Несколько сотен лет эти виноградники передаются от отца к сыну. Рецепт вина тоже передается из поколения в поколение. Они так гордятся своей фамилией, своим делом, своим вином… Работают честно, не халтуря. Они не могут халтурить — это фамильное дело. Они уважают своих прадедов, которые все это начинали. Не могут же они испоганить то, на что те потратили столько сил… У нас же ничего не передается по наследству, и ничем мы не гордимся, поэтому часто и гоним халтуру. И что мы можем передать по наследству? Наши долги? Наши грехи? Самое страшное, что мы не стыдимся этого. Почему так? До революции в России бизнес тоже передавался по наследству. Тоже были корни, которые большевики обрубили в семнадцатом. У большевиков имелась идиотская идея — стереть все подчистую, а потом на пустом месте построить новое государство. Так и сделали: все разрушили, а потом принялись строить государство на этой пустыне. И вот результат — оно стоит непрочно, потому что держаться ему нечем. Если у дерева обрубить корни, то ветки будут чахлые, а вскоре оно и само зачахнет. Поэтому так и живем — только бы нам хватило, ведь нам не нужно отвечать ни перед дедами, ни перед внуками. Живем как на постоялом дворе… — Все ты понимаешь, во всем разбираешься, а до сих какая-то неприкаянная, — проворчал Лавров. — Поэтому и трудно мне, что все понимаю. Бабе-дуре легче. Нас обучают, обучают, а потом мы — образованные барышни критикуем все с неприкрытым цинизмом, подвергаем сомнению. Из-за этого я с первым мужем ужиться не смогла и со вторым. — Я тебя не спрашивал, — деликатно начал Лавров. — Почему ты развелась? — Знаешь, папа, рассказывать-то нечего. Первый раз вышла замуж не по любви, а для того, чтобы избавиться от материнской опеки и отомстить тебе. — Для чего нужно было мстить мне? — ничего не понимая, спросил отец. — Я только и делала, что мстила тебе всю жизнь. В первый раз хотелось поиграть в свадьбу — белое платье, фата… Брак был глупый, детский, ведь мы только закончили школу. Он на юридическом, а я на филфаке… Она остановилась, отпила глоток вина и продолжила: — Со вторым мужем я все рассчитала. Любви мне было не нужно. С любовью один и тот же сценарий: гулянья под луной, бессонные ночи… Потом любовь куда-то уходит, а вместо нее — обиды, измены, развод, — вздохнула она. — Один и тот же сценарий… — Без любви все по-другому? — То же самое, но без любви. Разочарований меньше, ведь ничего не ждешь, — пояснила она. — Так чего ты с ним развелась? — При всех его достоинствах, а точнее сказать, при всех его деньгах — с ним была такая тоска! Все эти вечеринки! Каждый раз я мечтала об одном, чтобы этот скучнейший до одурения вечер закончился. Говорить не то, что думаешь, и делать не то, что хочешь. Рядом с богатым мужем ты полностью обезличиваешься. Твой интеллект, как и твое образование никому не нужны. Говорить нужно как можно меньше — просто быть милой. Такая тоска! Всю жизнь играть по чужим правилам. Закон жизни — нужно платить за все самой или тот, кто за тебя это делает, отнимет у тебя свободу. Я бросила работу, целый день мокла в бассейне или потела на тренажерах с такими же горемыками как я… Длинные вечера, нескончаемые ожидания, изо дня в день то же самое… С первым мужем я хоть могла поругаться, хлопнуть дверью, уйти ночевать к подруге, а тут у меня и подруг не осталось. Старые не соответствовали имиджу, а новых не смогла завести. Вскоре он увлекся какой-то модной журналисткой, жена-наседка быстро наскучила. О чем мы могли поговорить вечером? Ничего нового я не могла сказать. Однажды я не выдержала и исчезла. Оксана замолчала, уставившись в пространство: — Если бы я любила его, то сошла б с ума, а так… лишь было мерзко до тошноты… — Ты вышла за него из-за денег? — спросил Лавров. — Допустим. — Деньги не сделали тебя счастливой? — Как видишь, — пожала печами Оксана. — Люди часто преувеличивают значение денег. Богатство — это еще не счастье, — поучительно изрек отец. — Во всяком случае, богатство куда ближе к счастью, чем нищета. Благодаря мужу я не превратилась в загнанную лошадь, а все такая же красивая, как и раньше. И все у меня хорошо, — сказала она, но голос у нее почему-то сорвался. «Все у меня хорошо? Почему ж так заболело сердце? И так хочется плакать?..» — Сама себе противоречишь… — Я не только себе противоречу, но и сама себе лгу, и… Лавров внимательно посмотрел на нее: — Мне кажется, что ты хочешь казаться хуже, чем ты есть. — Потому, что я хуже, чем я есть. — Ты изменилась. Была такая милая, скромная девушка. Куда все делось? — спросил отец. |