Онлайн книга «Запах магнолий»
|
«Я не любила мать, но сейчас мне жаль ее. За что она была так обижена на всех? Почему не любила даже близких? Так ли я отличаюсь от матери? Ведь любовью к ближним тоже не могу похвастаться. Я не хочу повторять ошибки матери! И все же не могу полюбить тех, кто окружает меня… совсем запуталась…» Оксана приблизилась вплотную к стене. На первом снимке — улыбающаяся Наташа: в светлом платье, стоящая в эффектной позе на палубе. Ветер раздувает ей волосы и подол широкой юбки… На следующей фотографии Наташа с отцом. Отец еще молод, статен и хорош собой. Наташа смотрит в камеру, а он на нее. Отец смотрит на нее взглядом, полным восхищения. До появления Наташи отец смотрел с таким восхищением лишь на одного человека — на Оксану. Она была его принцессой. Вот фотография, где они втроем: Оксана стоит с вымученной улыбкой, она здесь лишняя, отец с обожанием смотрит на Наташу, а та смотрит в объектив, и ее взгляд говорит, что она любит себя, только себя и никого другого. — Сука! Ты испоганила мою жизнь! Как счастливо все начиналась! Оксана, Ксаночка, котенок — единственный ребенок в семье, которого баловал отец, не смея ни в чем отказать. Он жил только ради нее, пока не появиласьона. Отец развелся и ушел кней, а Оксана осталась жить с ненавистной ей матерью. «Это ужасно, когда один человек так много для тебя значит. С потерей его вся жизнь идет наперекосяк, а все из-за этой гадины. Как я ее ненавижу! Почему бог так несправедлив?» В углу висела иконка. Святая Дева Мария, прижимающая к своей груди младенца Христа. В рассеянных солнечных бликах она казалась живой. Оксану охватил суеверный страх. «Нельзя желать ближнему того, чего не желаешь себе, ибо вернется назад. Я всю жизнь ей желала только плохого, вплоть до смерти. Может, из-за этого моя жизнь и не сложилась…» В панике она схватила ведро и выскочила из комнаты отца. — Мама, возьми меня с собой! — Настя бегала за ней, как хвостик. — Ну, пожалуйста-а! — Зачем тебе со мной ехать? Это далеко. Ты что, супермаркета не видела? Я хочу побыть одна. — А я не хочу побыть одна! Ты только о себе думаешь! — Людям иногда нужно побыть одним. Когда-нибудь ты поймешь это, — сказала Оксана как можно мягче. — Угу. Как же! Послышался звук захлопывающейся двери и шорох шин. Лавров услышал за своей спиной шарканье босоножек и почувствовал запах клубники. Вдруг жаркие и липкие ладошки легли ему на глаза. — Настя! — отгадал он. Лавров услышал за спиной, как она давится от смеха. — Может, это не Настя! — сказала она страшным голосом. — Может, это приведение! — Нет у нас тут приведений! — сказал Лавров, сняв ладошки с глаз. Он повернулся. Настя стояла и громко смеялась, так громко, что просто задыхалась от смеха. Так мы можем смеяться только в детстве — ведь в детстве для счастья причины не нужны. — Почему ты с нами не живешь? — Вы живете в городе. Я не люблю город. Кто это у тебя такой страшный? — он кивнул головой в сторону зеленого монстра, с которым она спала ночью. — Это — Шрек. А что? — Ты спишь с таким страшным? — Он очень добрый. Страшный, но добрый. Такое тоже бывает. Не все красивые хорошие. Я это знаю… * * * — Все готово! — позвала Оксана. — Мыть руки! Белая скатерть, цыпленок с золотистой корочкой, хрустальные бокалы, бутылка шампанского в ведерке. Торт на столе — воздушный, тающий во рту бисквит, облака взбитых сливок, кокосовые хлопья, засахаренные бутоны роз. — С днем рождения! — поздравила Оксана, подняв бокал с шампанским. — Спасибо, дочка! Забыл, когда в последний раз пил шампанское. — Настя, не засовывай всю цыплячью ножку в рот. Есть нож, — сказала Оксана, поморщившись. В этот момент ножка падает из рук Насти, испачкав белоснежную скатерть. — Что ты за неряха такая? — пронзительно закричала Оксана. Настя заплакала во весь голос, и слезы заструились по щекам. В этом плаче слышались обида и боль оскорбленного ребенка. — Ну-ну… вытри слезы, не то устроишь потоп, а я не умею плавать, — утешал ее Лавров. Оксана вышла из-за стола и закурила. Подойдя к окну, с минуту смотрела на лениво плывущие облака, на цепкий плющ, взбирающийся по ветшающей стене… Настя рыдала, не замолкая, рев перешел в икоту. Лицо покраснело. Настя подурнела, казалась такой обиженной и никому не нужной. Лаврову стало жаль ее. — Не хочу больше курицу. Я наелась, — сказала Настя, отодвинув тарелку. — Я тоже. Будем есть торт, — сказал Лавров и заговорщицки подмигнул. — Для кого я все приготовила? — спросила Оксана. — Сегодня мой день рождения! Я имею право выбирать. Настя, режь торт! — Нет, это сделаю я, — сказала Оксана. — Не то она его уронит, и мы даже не попробуем. Настя потупилась, слезы навернулись на глаза. — Делай это! — сказал Лавров и передал нож Насте. — Если торт упадет, то мы поднимем его, подуем и съедим. Ничего страшного не случится! Просто мама выросла и забыла как это весело, когда падает торт. И какой он вкусный, когда его ешь с полу. Настя громко смеялась, с недоверием поглядывая на мать. Ей не верилось в то, что когда-то мать была маленькой, могла уронить торт и есть его с пола. — Вы сговорились довести меня до белого каления? — усталым голосом спросила Оксана. — Нет! — замотала головой Настя. — Мама, это тебе! — Возьми этот кусок себе, для меня он слишком большой. Отрежь поменьше, — попросила Оксана. — Мама, я хочу котенка! — Зачем? — Мне с ним не будет скучно. Тебя всегда нет дома. — Какой котенок? Посмотри на свои руки. Это что? — Это — царапки, — разглядывая свои руки, ответила Настя. — Черныш меня поцарапкал. — Выражайся нормально! — Я сама виновата. Я его подразнила, а он… — За животными нужен уход. Ты за собой не можешь убрать, а уж за кем-то… — Я буду убирать! У меня нет никого — ни братика, ни сестренки, — захныкала Настя. — Почему у меня никого нет? — Так получилось, дочка, — ответила Оксана. — Ты просила сестренку… тебе тогда было… м-м… года четыре. Ты хотела только сестренку и такого же возраста. Я тебе объяснила, что это невозможно. Если родится сестренка, то она будет совсем кроха, а может так случиться, что братик родится. На что ты мне категорично ответила — братика тебе не нужно. — Если бы я тогда так не сказала, то у меня был бы брат? |