Книга Терракотовые пески, страница 31 – Вайолет Уинспир

Жанна открыла глаза и потянулась. Где это она? Она попыталась сесть и вспомнила, что лежит в спальном мешке с застегнутой «молнией». Девушка с трудом дотянулась до застежки и минуту спустя была уже на ногах, встречая свое первое утро в пустыне.

Спокойная и величественная пустыня была похожа на застывший янтарь. Казалось, все вокруг ждет, пока не проснется солнце. На валуне лежал хамелеон со сверкающей спинкой и остекленевшими глазами. Обернувшись, Жанна увидела, что дон Рауль все еще неподвижно лежит в своем спальном мешке, лицо его было так спокойно, что у нее испуганно забилось сердце.

Пустыня казалась заколдованной, а она не в силах была оторвать глаз от его лица, темных спутанных волос, густых ресниц, изящного носа, полуоткрытых губ, которые, казалось, чему-то улыбаются.

Жанна вздохнула. Ей страстно хотелось опуститься на колени и поцеловать его изогнутые губы. Странно, но, оказывается, можно одновременно быть растроганной и возмущенной, сильной и беспомощной, страстной и робкой… и все это по отношению к мужчине, который к тебе этих чувств отнюдь не испытывает.

Жанна решительно пошла к машине, чтобы взять свою косметичку и смену одежды. Среди пальмовых деревьев она умылась водой, которую Рауль оставил специально для этих целей, поставила зеркало в расщелину дерева и причесалась. В белой блузе с голубым галстучком, в белой плиссированной юбке она, как ей показалось, напоминала школьницу. Холодная англичанка, она совершенно не подходит горячему внуку марокканской принцессы.

Жанна взглянула на огромный изумруд, с которым связана легенда о трагической любви. Теперь же камень использовался для обмана. И Жанне вдруг показалось, будто кто-то, предостерегая, тронул ее плечо, но, когда она обернулась, рядом не было никого, лишь шевелились от ветра пальмовые листья. Она поторопилась к машине и лицом к лицу столкнулась с доном Раулем. Неожиданно он схватил Жанну за талию так, что она не могла пошевелиться.

— Вы, наверно, проснулись очень рано, — предположил он. — Такая свежая, а я еще не брит.

— Вы выглядите беспутным кутилой, — нервно улыбнулась Жанна. — Приготовить завтрак, пока вы приводите себя в порядок?

— Отличная мысль. Негодяи мужчины всегда довольны, если о них заботится кто-то свежий, как утреннее молоко. — Его дыхание стало прерывистым, и он, такой теплый и красивый, несмотря на небритость, неожиданно слегка поцеловал ее в щеку.

— Борода колючая, — пискнула Жанна, отворачиваясь, чтобы Рауль не смог поцеловать ее в губы. Ему не следует это делать, тогда она не устоит перед ним.

— Извините, дорогая. Трудно быть мужчиной — ни борода, ни эмоции не поддаются контролю. Вы же так холодны! Интересно было бы знать, можно ли вас так завести, чтобы вы не сопротивлялись поцелую, а молили о нем. Что для этого нужно, мой маленький снежный комочек?

— Снег? В пустыне? — пыталась пошутить она.

— Да, это вы. — Он окинул ее взглядом. Прохладная кожа, белое платье, бледно-золотистые волосы были ее союзниками. С их помощью ей удавалось выглядеть сдержанной молодой мисс, за которую он ее и принимает.

— Пожалуйста, пустите меня, сеньор.

— Боитесь растаять от моих прикосновений?

— Вы… вы не имеете права так говорить со мной. — Жанна боролась с ним, понимая, что для него она лишь мимолетная забава. Он скучает о Рэчел, а она для него лишь живая игрушка. — Вы ведете себя как испорченный наглый мальчишка!

— Скажите мне, — он потрогал амулеты на ее запястье, — вы, как и Джойоса, боитесь меня потому, что я сын пустыни?

— Нет, не из-за этого.

— Тогда почему вам так не нравится, когда я прикасаюсь к вам?

— Я… я не ваша собственность. Я лишь ношу ваше кольцо. И я не намерена развлекать вас, когда у вас возникает в этом потребность.

— А если бы вы были моей… собственностью?

— Я все равно сопротивлялась бы вам.

— Почему?

— Вы можете избить меня, но я не скажу вам этого, сеньор.

— Упрямый ребенок! Вы, по-видимому, приберегаете свои поцелуи для приличного молодого человека, который не обременит вас излишней страстью и будет смотреть на вас как на предмет меблировки в аккуратном и скучном английском доме.

— Чушь! И вы говорите все это лишь потому, что я не хочу флиртовать с вами? Нечестно…

— Трепать ваши мягкие перышки, мисс Смит? Еще раз примите мой извинения. Я запомню на будущее, что мое общество вам не по вкусу. Мои действия слишком примитивны, а мои руки… могут оставить синяки на вашей молочной коже, растрепать ваши чудесные волосы и измять белую блузку! Небольшой совет, дорогая. Осторожнее, не попадайтесь в мои объятья, а то я могу забыть, что вы не моя собственность.

— Я понимаю, сеньор, что одиночество вынуждает вас искать моего общества:

— Вы считаете, что я одинок?

— Это чувство свойственно всем людям.

— Но вы не намерены помочь мне справиться с ним?

— Нет. — На сей раз ей удалось вырваться. Она ушибла руку и приветствовала боль. Это могло объяснить слезы, выступившие на глазах. — Я пойду готовить завтрак… Солнце взошло, и нам надо уезжать.

— Вы явно этого хотите.

Солнце уже позолотило листья пальм. По небу летали крупные птицы, волны песка казались складками золотистого бархата. Во всем это было что-то языческое и могло вызвать у двух путешественников самые примитивные чувства и эмоции.

Дон Рауль пошел к машине за полотенцем и бритвенным прибором. Жанна, подойдя к тлеющему костру, пошевелила угли, и пламя от них мгновенно охватило сухие ветки тамариска. Скоро вскипел кофе, и она поставила на скатерть хлеб, масло и тарталетки с абрикосовым джемом.

Рауль присоединился к ней через полчаса, свежевыбритый, с влажными причесанными волосами. Накрахмаленная рубашка похрустывала при каждом его движении. Жанна налила спутнику кофе и посмотрела на его наручные часы.

— Восемь часов, — сухо сообщил он. — Мы продолжим путь сразу после завтрака.

— Нам еще долго ехать? — спросила она, с удовольствием надкусывая тарталетку.

— Несколько миль, к полудню мы должны приехать. М-м-м, вы научились прекрасно варить кофе.

— Я просто наблюдала, как это делаете вы. Рада, что вам понравилось.

— Забавная вы барышня.

— Я знаю, что у меня смешное лицо.

Рауль улыбнулся:

— Вы понимаете, что я имею в виду. Вам нравится доставлять людям удовольствие, но в то же время вы шарахаетесь от них. — Он впился белыми зубами в тарталетку, вновь напомнив ей гигантскую кошку, спокойную, но в то же время опасно настороженную, которая может и мурлыкать и рычать.

— Хорошо, что мы почти доехали до Эль-Амары. Еда практически закончилась, осталось лишь немного фруктов.