Книга Кинжал раздора, страница 30 – Марина Эшли

– Так значит ЕЕ зовут Женевьева. А какая она?

Барт беспомощно развел руками.

– Нарисуй!

– Не могу. Пытался. Ее невозможно нарисовать. Получается блеклое подобие, – улыбнулся Барт.

– Она… – Барт задумался, вызывая в памяти образ. – Она день начинает со слов «Доброе утро, Бартоломью!» и умеет сказать это так, что чувствуешь себя особенным.

Барт заулыбался. Поспорить можно, что первое, что он завтра услышит от Женин, будет «Доброе утро, Бартоломью».

– Она красивая?

Барт кивнул.

– Увидишь сам! Лучше ты мне расскажи, что тут творится? Это что за история со сломанной ногой?

Раф рассмеялся:

– Подстраховался на тот случай, если под видом тебя придется ехать куда-нибудь. Чтобы мое инвалидное кресло выглядело уместно. Ты так запоздал, а столько бумаг надо оформить!

Бартоломью то рассказывал, почему он опоздал, то как проходила экспедиция, то пытал Рафа, как он от его имени действовал и что успел сделать для карнавала, то описывал их с Женни приключения. Они бы проболтали до утра, но заглянула недовольная мама и пригрозила, что, если они не замолчат, она прогонит Рафаэля. «Надо же иметь совесть! Бартоломью с дороги, уставший. Успеете завтра наговориться». Братья пошептались еще немного, и Барт отключился первым. Рафаэль лежал с открытыми глазами. «Женевьева». Что-то ему это имя говорило. Но вот что?

Таксист высадил Женевьеву в конце Цветочной улицы. Она стояла в растерянности и размышляла, в какой стороне ее Чайная горка. Как же отсюда выбраться? Спросить, где вокзал? Машину она там найдет, только уже заплатила таксисту все их с Бартоломью последние деньги. Бартоломью! Слезы навернулись Женин на глаза. Она стиснула зубы. Мединосы не плачут и не сдаются! Ничего, дойдет пешком. «Что говорил отец? – вспомнила Женин, оказавшись на какой-то площади. – В Меланьи не потеряешься, всегда найдешь Чайную горку по башне замка Медичесов». Вот она, торчит вдалеке. Ме-ди-че-сы. Женин прислонилась к фонарному столбу и заревела.

– Женевьева? – не очень уверенно спросил незнакомый голос.

Женин подняла голову. Этого еще не хватало! Как его там? Ллойд. Ллойд Оричес.

– Женевьева? – удивленно спрашивал Ллойд. – Что-то случилось? Я могу помочь?

Женин покачала головой. Ллойд подозрительно посмотрел на ее саквояж.

– Тебя подвезти? Я на машине. – Он показал рукой на припаркованный автомобиль и пояснил снисходительно: – Забрал только что после профилактики.

Женин отказывалась. Оричес настаивал.

– Подожди, мне умыться надо. – Женни зашла в соседнее кафе.

Выглянула – Ллойд смотрел ей вслед.

– Женевьева! – ахнула кузина и защебетала: – Как здорово, что ты приехала! Отпустишь меня прямо сегодня? Мне еще столько нужно приготовить к свадьбе!

Кузина напевала и собирала вещи. Женни угрюмо распаковывала свой саквояж.

– Маленькие проснутся утром и испугаются: была я – стала ты, – рассмеялась кузина. – Кстати, хочешь, бери мой костюм, у нас, то есть теперь у вас, карнавал на днях.

– Не надо, – быстро ответила Женни, – я не пойду.

– Вот глупая, сходи обязательно. Там так весело будет!

– Это мое, – выдернула Женни у нее из-под чемоданчика свое платье.

– Ой, извини. Мне чужого не надо. Я же не Медичес, – захохотала кузина.

Женни села на кровать и попыталась сдержать слезы. Кузина наконец заметила, что с Женни что-то не так, обняла и заглянула в глаза.

– Устала? Бедненькая! Ты же откуда-то издалека, да?

Может, это и к лучшему, что кузина собралась и уехала, оставила ее одну. Никому ничего не надо рассказывать. Женни достала рисунки Барта и улыбнулась петуху. Наверное, уже попал в суп! Разгладила ладошкой портреты. «Смотри. Это я. А это Рафаэль». И тут же в ушах прозвенело другое: «Вот хохма – у Медичесов под самым носом висел портрет НЕНАВИСТНЫХ Мединосов!» Женни зарылась в подушку, сдерживая рыдания. Какая же она несчастная! Какая несчастная!

Барт, против обыкновения, вскочил ни свет ни заря. Он старался не разбудить Рафа, но тот проснулся. Потер глаза.

– Ты куда в такую рань?

Вернулся он не скоро. Спросил у Рафаэля с порога:

– Женни не объявлялась?

– Нет. А что, должна была? – Раф засмеялся, но прикусил язык, уж очень расстроенный вид был у брата.

– Я, кажется, перепутал адрес, – пояснил Бартоломью. – На Цветочной улице нет семьдесят второго дома. Там всего тридцать один дом, Раф!

Барт растерянно посмотрел на Рафаэля.

– Гм, может, тебе нужен двадцать седьмой дом? – предположил Раф.

Барт покачал головой.

– Я обошел их все. Порасспрашивал на всякий случай в окрестных магазинчиках и на примыкающих улицах.

Раф не знал, что сказать. Вспомнил:

– А у пожарных взял разрешение? Ты же рядом был.

Барт хлопнул себя по лбу.

– Не догадался.

– Давай, займись делами, – предложил Рафаэль, – а я пока поищу, какие цветочные улицы у нас еще есть.

Барту идея понравилась:

– Район возле рынка называется Цветочный горшок!

Барт надеялся, что Женевьева зайдет или позвонит. Она не появлялась. Барт наскоро разобрался с самыми неотложными делами, взял у Рафа список околоцветочных названий и отправился искать Женин. Рафаэль подождал, пока за Бартоломью захлопнется дверь, снял трубку и набрал номер полиции.

Поздно ночью пришел раздосадованный Барт. На немой вопрос Рафаэля он отрицательно покачал головой. Они молча и без аппетита съели ужин под ворчание мамы, что Барт шляется допоздна, а Рафаэль его ждет, никогда вовремя их не накормишь.

– Мама, я уже самостоятельно могу поесть, если ты заметила! – огрызнулся Барт. – Не нужно меня ждать. Никогда!

Он вскочил из-за стола и ушел к себе.

– Да, – сказала мама грустно его спине. – Конечно.

– Мама, не обращай внимания, – дотронулся до ее руки Рафаэль. – У Бартоломью голова сейчас карнавалом занята. В следующий раз ложись, я его сам накормлю.

– С Женин что-то случилось! – бросился к появившемуся на пороге его комнаты Рафаэлю Барт.

– Не за последние два дня и не в нашем городе! – успокоил его брат. – Я обзвонил все, что можно, включая морг. Никаких происшествий.