Онлайн книга «Исповедь послушницы»
|
– У вас с Эрнаном? Инес слабо улыбнулась. – Да. И у меня, и у него никогда не было ни дома, ни богатства, ни семьи. – У него есть мы, – сказала Катарина. – Я, Лусия и… Исабель. – Да, и у меня есть вы. И больше мне никто не нужен. Катарина села рядом. – Ты говоришь так, будто навек отреклась от всех земных благ. Ты вышла из монастыря, перейдя невидимую границу, разделявшую два мира. Прежде ты пребывала в мире грез, а теперь живешь в мире возможностей. – Каких? – с грустной усмешкой произнесла Инес. – Кто на мне женится? Я не могу просить твоего отца ко всему прочему позаботиться еще и о моем приданом! – Прости, я не знала о том, что ты недовольна своей жизнью. – Что ты, Кэти. – Инес взяла ее за руку. – С кем мне может быть лучше, чем с тобой? К тому же сейчас мы должны думать совсем не об этом. – Да, об Эрнане. – Скажи, – вдруг спросила девушка, – глядя на него, ты всегда вспоминаешь того, другого? Катарина нахмурилась. – Возможно, так было раньше, но не теперь. Эрнан занял в моей жизни особое место, которое больше не может принадлежать никому. Она на мгновение закрыла глаза. Да, она отвоевала для него это место, отвоевала у воспоминаний и дум о Рамоне, у тоски и печали о любимом. Собираясь выйти из дома, Катарина постаралась одеться скромно и в то же время так, чтобы не выглядеть слишком мрачно. Она надела коричневое платье с узким, обшитым белыми рюшами лифом и широким поясом, завязанным спереди свободным узлом. Причесалась очень просто и украсила голову сеткой из темно-золотых парчовых нитей. Она сообщила Инес о том, что намерена сделать, и та не осмелилась возражать. Катарина надеялась в скором времени вернуться домой и все же попросила подругу в случае беды позаботиться о девочках. Пауль уже уехал в порт, но внизу Катарина столкнулась с Эльзой. Та сразу все поняла и прямо спросила: – Все-таки ты решилась? Катарина прямо и твердо посмотрела Эльзе в глаза. – Другого выхода нет. Эльза отвела взгляд. Она казалась непривычно растерянной и поникшей. – Этот тоже плох, как и тот, о котором вчера говорил Пауль. Конечно, отречься – это ужасно, а не отречься… – А если бы такое случилось с моим отцом? – спросила Катарина. – Вот потому-то я и молчала вчера… – Ничего, – уверенно произнесла Катарина, – до отречения дело не дойдет. Я все улажу, и Эрнана отпустят. – Ты так уверена в себе? – В себе – нет. Лишь в милосердии Божьем! Пожелай мне удачи, Эльза! С этими словами она быстро спустилась с крыльца. Молодая женщина полагала, что ей придется долго и унизительно выпрашивать аудиенции, но ее сразу впустили внутрь здания и повели по темным коридорам, через зловещие помещения, напоминающие склеп. Катарине чудилось, будто ее руки и ноги скованы холодным железом, а в груди вместо сердца – кусок свинца. Молодую женщину привели в низкий сводчатый зал с вырубленными в толстых стенах узкими стрельчатыми окнами и причудливыми каменными статуями в углах. Сумрак окутывал тяжелую мебель резного дуба, горы бумаг на столе. Вскоре появился человек в серой одежде с лиловым поясом. Он опустился в кресло и довольно вежливо, хотя и несколько небрежно кивнул Катарине. – Садитесь, сеньора. Катарина села и заставила себя посмотреть в изжелта-бледное лицо человека, на котором выделялись темные бездонные глаза. – Меня зовут Диего Контрерас, я один из помощников Великого инквизитора, – сказал он. – Мне доложили, что вы желаете побеседовать с кем-либо по делу вашего мужа, сеньора Монкада. Вы пришли сами, потому это будет беседа, а не допрос. Видите, здесь, кроме нас с вами, никого нет, и я, – он слегка развел руками, – не записываю ни слова. Итак, о чем вы хотели поговорить? Катарина набрала в грудь побольше воздуха. – О том, как облегчить участь моего супруга. Диего Контрерас кивнул. – Прекрасно! Я разделяю ваше желание. Для нас главное – справедливость. Чем откровеннее вы будете с нами, тем скорее мы найдем возможность помочь вашему мужу. Конечно, это будет зависеть также от того, сознается ли он в своих прегрешениях! – Он уже сделал признание. Инквизитор склонил голову набок. – Вижу, вы не считаете его проступок серьезным. В светлых глазах Катарины вспыхнули золотистые искры. – Он проявил милосердие… – Все должно иметь свои границы и свое название, сеньора. Жалость по отношению к преступникам – это не милосердие. Таким образом ваш супруг оскорбил Святую службу. Он поверил в то, что инквизиция может быть несправедлива, чрезмерно придирчива и жестока к еретикам. Наверное, он и раньше говорил вам об этом? – Нет, никогда. – А если бы заговорил, вы, как примерная супруга, разделили бы его убеждения? Катарина пожала плечами. – Я не задумывалась об этом. – Все же вы не исключаете такой возможности? – Ни я, ни мой муж никогда не исповедовали другой веры, кроме истинно христианской. Это все, что я могу ответить на ваш вопрос, – твердо произнесла Катарина. – Мы же договорились, это не допрос. Вы вольны не отвечать, а просто встать и уйти. Можете сами спросить меня о чем хотите. Инквизитор улыбнулся, и Катарина содрогнулась от этой улыбки. – Нет, я лучше останусь. Мне бы хотелось знать, чем именно я могу помочь своему мужу? Инквизитор смотрел изучающе. – Чем? Например, принести искупительную жертву. – Вы имеете в виду денежный выкуп? – У дьявола нельзя выкупить душу за деньги. – Мой муж не продавал душу дьяволу! – Будем считать, что он соблазнился его речами. Но я не об этом. Лично вы, сеньора Монкада, готовы принести искупительную жертву? – Кому? – Господу Богу, конечно! – Да. – Любую? Катарина подумала о своих детях. И с запинкой ответила: – Нет… – Вот видите. Ваше милосердие тоже имеет свои границы. Хотя, вообще-то, вы должны были бы отдать Господу все, что бы он ни потребовал. Глаза Катарины блеснули. – Я верю в то, что милосердие Бога безгранично. – Правильно делаете. Только иногда Бог проявляет милосердие, наказывая. Знаю, вам трудно меня понять, но между тем это правда. Итак, вернемся к вопросу о жертве. Скажем, вы могли бы снять платье? |