Книга Дочь куртизанки, страница 31 – Клаудиа Дэйн

– Естественно, – произнес Таннингтон сдавленным голосом.

– Прощайте, Таннингтон. – Кэл крепко держал Эшдона за плечо.

– Увидимся у Гайда, – ответил Таннингтон и покинул комнату.

Встревоженный шепот остальных членов клуба затих только после его ухода.

– Что теперь? – спросил Кэл, когда Эшдон собирал свой выигрыш.

– А теперь я иду в дом Гайда. Что же еще?

– Без ожерелья, – констатировал Кэлборн.

– Если только у Даттона оно есть, то без ожерелья, – ответил Эшдон. – Что же мне делать?

– Думаю, вопрос в том, что делать ей?

У Эшдона снова свело желудок, и он сказал:

– Готов это выяснить.

У входа в приемную дома Гайда толпа была особенно большая, что, конечно, очень важно, поскольку зачем нужны ассамблеи, если не для того, чтобы поглазеть, себя показать и посплетничать? Комнаты первого этажа были расположены идеально для приема гостей: из двойной приемной справа вела дверь в каждую гостиную, затем в спальню, гардеробную, вестибюль, музыкальную комнату и снова в первую приемную, отделанную в интригующе-голубом цвете.

София, Каро и Анни были в белых муслиновых платьях с достаточно длинными шлейфами, чтобы выглядеть особенно женственными. На Софии красовались сапфиры, подаренные ей Уэстлином, а черные волосы были эффектно оттенены синими перьями. Анни надела прелестные гранатовые серьги и тонкой ниткой изящно ограненных гранатов украсила волосы. Впечатление было потрясающим.

Каро после долгих уговоров надела серьги Эшдона. На ее шее не было ничего – она ожидала жемчужное ожерелье.

София предвкушала очень интересный вечер.

– Не вижу лорда Эшдона, – сказала Каро, заслонившись веером.

– Милая, главное – чтобы Эшдон видел тебя.

– А в чем разница? – удивилась Каро.

– Тебе надо учиться играть в такие игры, – тихо произнесла София.

– А вот и лорд Эшдон, – прошептала Анни. – Нам следует подойти к нему?

– Нет, дорогая, – замурлыкала София. – Пусть он подойдет к нам. Так гораздо приятнее, и ему больше понравится быть тигром, преследующим газелей.

– Мама!

– Это метафора, Каро, не стоит тревожиться. А вот и он. Дорогой Ставертон, какой он милый. Ты будешь бесконечно счастлива, Анни, обещаю.

– Леди Дэлби, – произнес лорд Ставертон с коротким поклоном. Для своего возраста он был в превосходной форме. – Леди Каролина, миссис Уоррен, – произнес он, поклонившись глубже, и его глаз стал косить гораздо меньше, когда он посмотрел на Анни.

– Лорд Ставертон, – ответила София, улыбнувшись. – Как хорошо вы сегодня выглядите. Здесь каждый мужчина завидует вашим хорошим манерам.

– Ерунда. – Ставертон раскраснелся, как девушка.

Анни улыбнулась, увидев его румянец. Как мило с его стороны! Он действительно производил впечатление деликатного, доброго человека. И у него был титул, об этом нельзя было забывать.

– Как вам вечер? – спросила София.

– Гораздо лучше после появления здесь леди из дома Дэлби, – галантно ответил он. – Вы совершенно прекрасны, миссис Уоррен, если позволите.

– Благодарю вас, милорд. – После деликатного кашля Софии она добавила: – И, конечно, можете высказываться. Я приветствую любые ваши наблюдения… и внимание.

После этих слов лорд Ставертон покраснел еще больше. Какие бы тайны ни скрывались в темных глубинах сердца Анни, хотя она считала, что темных уголков в ее сердце не было, все они исчезли, как только она увидела румянец лорда Ставертона. Этот деликатный человек должен составить ее будущее. Она не позволит лорду Даттону омрачить ее жизнь и не допустит, чтобы он вмешивался в ее дела. Лорд Даттон может захлебнуться в бочке бренди в клубе «Уайтс». Отныне она решила больше никогда не думать о дьявольском лорде Даттоне.

– Смею ли я… – начал Ставертон. – Есть ли у меня какой-то шанс…

– Мой дорогой лорд Ставертон, – перебила его София. – Вы самый романтичный мужчина среди моих знакомых. Поскольку вы одержимы надеждой, а миссис Уоррен слишком сдержанна в этой ситуации, позвольте мне вмешаться. Я рассказала миссис Уоррен о ваших намерениях, Ставей, и она приняла их с воодушевлением. Свадьба может состояться в любое время, которое вас устраивает. Вот. Я правильно сделала? Простите, но невозможно наблюдать, как две такие милые, нерешительные души блуждают без помощи и наставления. Надеюсь, меня простят за прямолинейность.

Нежно-карие лучезарные глаза лорда Ставертона засияли еще больше. Анни не могла не улыбнуться ему в ответ. Ее сердце от такого решения буквально воспарило над залом. Вот он, хороший человек, и она будет ему замечательной женой. Все остальные желания показались ей опиумным бредом.

Анни решила, что всегда будет помнить, что начала жизнь с лордом Ставертоном в доме Гайда, в красной приемной.

Каро решила, что всегда будет помнить, что лорд Генри Блейксли закончил ее жизнь, как ей казалось, в красной приемной дома Гайда. Девушка даже не заметила, как он подошел, что показалось ей символичным. Прежде лорд Генри Блейксли никогда не уделял ей особого внимания, почти все время проводя с леди Луизой Кирклэнд, которая всегда отсутствовала, когда лорд Генри Блейксли неуместно присутствовал. Да, именно неуместно. В манере лорда Генри было что-то откровенно странное: он был слишком внимателен и стоял слишком близко.

Не без причины Каро подозревала, что в этом виновна ее мать.

– Добрый вечер, леди Каролина. – Лорд Генри встал так, что его ботинок касался подола ее платья. Это было обворожительно неделикатно. В толпе она не могла пошевелиться, а мама и Анни были слишком заняты, хлопоча вокруг лорда Ставертона, и не замечали, что лорд Генри начал оттеснять Каро в соседнюю, желтую, гостиную.

– Добрый вечер, лорд Генри. Леди Луиза и леди Джордан сегодня с вами? – Это было слишком откровенно, но и его ботинок, который теперь забрался к ней под юбки, почти скрывшись под белым муслином, тоже вел себя слишком откровенно.

– Нет, – ответил он, улыбнувшись. Улыбка лорда Генри была как у акулы. Смешно, но прежде она этого не замечала. – Сегодня я здесь один, как бы на правах хозяина.

– Да, а как ваш отец?

– Прячется в шкафу, как я помню. – Сказав это, Блейксли широко улыбнулся. Зубы у него были очень красивые.

– Он не любит подобные собрания? – Она попыталась сделать шаг назад, от усердия упершись локтем ему в ребра. Казалось несправедливым, что Блейксли уводил ее в желтую гостиную без каких-либо усилий. Уже через мгновение Каро потеряла мать и Анни из вида.

Но в следующую минуту она заметила Луизу Кирклэнд и Амелию Кавершем. Они стояли у камина гостиной с изумленным видом, словно две античные статуи, и совершенно сливались с дамасским шелком необычайно бледного тона, которым была отделана комната. Каро также не сомневалась, что она гораздо лучше смотрелась бы в более живых тонах красной приемной.